Гермиона не могла пошевелиться, утопая в медленно текущем вокруг нее песке времени. Песок сиял и искрился, а в нем вспыхивали многочисленные линии жизни. Многие смутные — всего лишь возможности. Другие ярче — то, что свершилось. И, наконец, яркие линии переплелись в один поток — тот, на котором она