Полковник Ломов знал: понравилась девушка – бери. Забирай себе. Присваивай. Он решил, что отношения без обязательств – то, что надо. Разве может простое знакомство в клубе обернуться чем-то большим? Больной страстью. Тягучей ревностью. И лавиной непонимания между двумя взрослыми людьми.

\- Скажи, Хованский, ты давно видел Ксению? Мужчина мгновенно напрягся. \- Яр, ты не туда свернул в разговоре. Ксения… Мама его сынишки. С которой он официально развелся три месяца назад. Потому что ушел к другой. Поступил он, конечно, так себе…Его оправдывало лишь одно — у них с Ксенией был

- Каково ложится под моего старика? Как часто он тебя имеет? Каждый день?  Обида сжала горло.  Алёна могла ничего не говорить. Могла промолчать. Но не сдержалась:  - Моя личная жизнь – тебя не касается.  Молодой мужчина недобро оскалился.  - Ошибаешься…  Его пальцы потянулись к её лицу. 

Даже он пошло фантазировал на тему училки. Было такое дело. Чего уж… А теперь одна из представительниц этой профессии требовала от него рубашку. Ладно, даст. Не в платье же, правда, ей спать. — У вас такооой воротничок. Он прикрыл глаза. Турисов, вспомни за что тебя кинула невеста? За то, что ты

Он смотрел на неё сурово, даже зло. - Ты девственница? На мгновение ей показалось, что в его глазах промелькнула теплота. - Нет, - выдохнула она, не желая врать. Губы мужчины сразу же сжались в тонкую линию. - Тогда какого черта ты выносишь мне мозг?

Боец спецназа и дочка судьи. Парень в камуфляже и она – шикарная девочка, вслед которой сворачивают головы мужчины… Что их может связывать? Страсть? Чувство долга? Стокгольмский синдром «наоборот»? Или нечто более сильное?

Неписанный закон гласил: когда на небе всходит Первая Осенняя луна, улицы городов заполняют молодые и голодные звери, которых притягивает запах невинности. Оказаться в такую ночь на улице – самоубийство. Сола оказалась. Не по своей воле. Она бросилась искать похищенную сестру, не догадываясь, что

Муж изменил Рите. И оставил без средств к существованию, когда она отказалась идти на мировую. В тот момент Рита думала, что хуже не будет. Она ошиблась. *** Девочек обижать нельзя. Сотруднику частной охраны Савелию Мартыненко эту истину «вбивали» с детства. Он и не обижал. Вроде… А тут обидел.

Что может быть хуже, чем собираясь на девичник к подруге, перепутать адрес и попасть в чужой дом? Оказаться в спальне полуобнаженного мужчины? Только свидетели позора и собственная разорванная помолвка. *** — Мам, Ринат сильно злится? — Сильно, — вздохнула мама, отводя глаза. — Шавидовы требуют

Перед ним не могла стоять Нина Коваль, дочь небезызвестного Генерала. Она сейчас находилась в своей резиденции под неусыпным оком отца и братьев. Он точно знал. Перед ним стояла другая девушка. Точная копия Нины. И её он возьмет. С ослепляющей до дури похотью. Как бы взял ту. Другую… ПОДПИСКА

Олигархи не умеют любить. Они привыкли брать. Булат Валгаров – в том числе. У него похитили дочь. Она её спасла. Но вместо благодарности получила прожигающий взгляд взрослого, пугающего до дрожи мужчины. Он пришел за дочкой. Забрал и её. Но что будет, если нефтяной магнат полюбит?

В тот день он «получил» генерала и попал в аварию… Выжили все. Но пострадала маленькая девочка. А ее мама разбила ему сердце.

Демьяну Тарисову, председателю «РоссБанка», одному из самых влиятельных людей страны, не раз сообщали, что ждут от него ребенка. Каждый раз он безжалостно рвал отношения, без права на восстановление. Тарисов ненавидел ложь и когда им пытались манипулировать. А каждая, кто говорила, что беременна от

У нас традиция: раз в пять лет мы с парнями собираемся в Вегасе и кутим. По-взрослому. Пьянки, казино, дебоши. Русские отдыхают… Почему бы и нет? Можем. Умеем. Практикуем. На этот раз я проснулся в третьесортной гостинице рядом с обнаженной малышкой и… кольцом на безымянном пальце. Мы развелись. Я

В Империи известно всем – на пути Ловчих вставать нельзя. Они – опасность и тайное оружие самого Императора. Она встала. Молодая и красивая вдова, хранящая свои тайны. И теперь ей не уйти от общения с самым опасным из них. Не уйти от его глаз, от его прикосновений. Но что если она сама – больше,