— Заявить? — картинно удивилась маркиза, — ни о чём подобном мой Эйсик заявлять не собирался, уверяю вас. Всему виной его расстроенные нервы, превратившие обычные мальчишечьи разногласия и взаимные дразнилки чуть ли не в ранг государственного преступления. Не обращайте внимания, коррехидор, — женщина небрежно махнула рукой, — Эйса вырос в неге и заботе, он юноша тонко чувствующий, а в школе столкнулся с самым настоящим, да простят меня бессмертные боги, древесно-рождённым мужланом, в котором из-за недостатка внимания и родительской любви нашли развитие самые дикие и уродливые черты мужского характера. Вот и всё. А теперь, господа, позвольте нам с сыном отойти ко сну, ибо вечер был долгим, принёс нам обоим достаточно переживаний. Завтрашний же день меня вместо празднований последнего дня, торжественного шествия и королевского бала ждут печальные обязанности по подготовки церемонии погребения главы Букового клана, — она поклонилась по всем правилам этикета, — желаю вам спокойной ночи.

— Омерзительный типчик, — передёрнула плечами чародейка, уже в коридоре, — скользкий, наглый маменькин сынок, любое пожелание которого вечно возводилось в ранг непреложной истины. Не завидую я Буковому клану, если только следующие пять лет кто-то всерьёз не займётся его воспитанием, точнее уже перевоспитанием.

— Зато причина его приезда в Каэ-доно вырисовывается вполне ясно и понятно, — проговорил Вилохэд, — все кусочки мозаики встали на свои места. Леди Буна привезла своего капризного отпрыска, чтобы помириться с дедом, который был вне себя от злости по поводу художеств молодого наследника в закрытой школе.

— Да, да, — подхватила чародейка, — поэтому-то он скомкал газету и выбросил её в мусорную корзину. Смята газета была весьма основательно, я ещё подумала, когда нашла её, что обычно люди не тратят столько усилий для выброшенной прессы. Дайнагон был вне себя от злости, похоже, газетная статья оказалась последней каплей.

— А его сноха привозит внука для примирения, — Вил внимательно прочёл заметку в «Еженедельных ведомостях Школы Серого камня», — то, что Эйса Буна стал центральной фигурой событий «далеко выходящих за рамки обычных школьных шалостей», и рассердили маркиза. Я так думаю, потому что леди Буна запретила парню выходить из апартаментов клана, значит, он не мог присутствовать на торжествах, чтобы не попадаться на глаза деду. Из всего этого можно сделать неутешительный вывод: Эйса прощён не был.

— Да, наши умствования по поводу скандального происшествия в Школе Серого камня и его последствий для младшего Буны интересны, — покачала головой чародейка, — однако ж они ни на бу не приблизились к разгадке убийства, ибо по моему мнению, скандал в мужской школе недостаточный мотив для убийства. Ни разу не слыхала, чтобы дети убивали старших родственников из-за разноса по поводу безобразного поведения. Мотив наследства мне видится куда как перспективнее.

— Я знаю, кто сможет пролить свет на тайну скандала в Школе Серого камня, — хитро улыбнулся коррехидор, — сейчас проверим вашу хвалёную память чародейки: как звали ученика, который упоминался в статье вместе с Эйсой?

— Дайчи Кабуси, — без запинки с внутренней гордостью ответила Рика, — бессменный капитан команды по игре в мяч, третьегодка, выпуск которого собираются оплакивать фанаты.

— Великолепно, — Вил изобразил аплодисменты, — а ещё где вы слышали сегодня о клане Магнолии?

Перед внутренним взором чародейки мгновенно возникли госпожа Тиба, сидящая на полу с бессильно оброненной шпилькой, широкоплечий глава клана Магнолии, требующий права на ритуальное самоубийство и в довершение улыбчивое лицо бывшей зазнобы коррехидора — Сондры. Девушка примерно в том же порядке и перечислила всех, кто, по её мнению, имел отношение цветочному клану.

— Блистательно! — Дайчи Кабуси — младший брат Сондры. Думаю, она и её родители смогут пролить свет на суть скандала в благородном семействе Буна. К тому же, мы за расследованием убийства и сопутствующей ему кражи не сообщили главе клана Магнолии, что никакого позора не было, и госпожа Тиба невиновна.

Глава 8 СКАНДАЛ В ШКОЛЕ СЕРОГО КАМНЯ

Как и ожидалось, клан Магнолии не спал. Сам глава клана, уже знакомый чародейке по недавним событиям, полулежал в кресле с влажным полотенцем на лбу, а его жена и дочь с похоронными лицами сидели за столом возле практически нетронутого ужина. Когда коррехидор и чародейка вошли, грустное выражение лиц дам сменилось откровенной тревогой.