— Скажите, Эрика, — сказал коррехидор, когда они отошли на достаточное расстояние от покоев лейб-медика, — странный приступ, невольными свидетелями которого мы сделались, ведь не проявление некой душевной хвори, о коей до нынешнего вечера никто не подозревал?

Рика, не задумываясь, ответила:

— Уверена, что нет. Вы ведь догадались, что я попробовала пробить психологические барьеры госпожи Тибы при помощи элементарного гипноза.

— Гипноза? — не поверил своим ушам Вил, — вы хотите сказать, что умеете делать это не хуже цирковых престидижитаторов?

— Об таком не особо любят распространяются, но врачей и чародеев учат основам гипнотического внушения. А я просто чуток потренировалась, да и посвящённость богу смерти сыграла не последнюю роль, — добавила она, — мне подумалось, что сильные переживания заставили обвиняемую поставить самой себе психологический барьер, потому как реальность оказалась слишком страшной. Она убедила себя в том, что ничего не было, просто упала в обморок при большом стечении народа.

— Я слышал о чём-то подобном, — кивнул коррехидор, — в газетах писали о матери, отказывающейся предать погребению маленького ребёнка, умершего по её вине. Она убедила себя, что малыш жив и ухаживала за ним, укладывала спать, купала, вывозила гулять в коляске. Думаете, госпожа Тиба учудила со своим разумом нечто похожее?

— Абсолютно уверена, что нет. Под гипнозом она вспомнила бы всё как миленькая. А тут — приступ падучей, — чародейка незаметно почесала шею. Жёсткий шёлк воротника слегка натирал, — более, чем уверена, это — последствия заклятия. При том, что в мою версию отлично вписываются и головокружение, и странный привкус во рту, и потеря сознания. Она была под заклятием.

— Это прекрасно разрешило бы нашу головоломку, если бы только в Каэ-доно можно было колдовать или пронести зачарованные вещи, — грустно заметил Вил, — поскольку охранные системы заклятий не сбаивали и не отключались, нам с вами придётся идти иным путём.

— А лекарства? — не унималась чародейка, которой страшно не хотелось вот так запросто расставаться со своей идеей, — помните, доктор Нода упоминал, что охранная система не реагирует на небольшие дозы магии в лекарственных препаратах и косметическую магию.

— Думаете, камеристку побудили совершить покушение при помощи зачарованной пудры или снотворного? — сощурился Вил, — не слишком ли просто, и не слишком ли слабенькие при этом будут чары?

— Прежде чем спорить, я предлагаю осмотреть комнату госпожи Тибы. Тогда и станем осуждать все «за» и «против» моего предположения, — сказала чародейка и решительным шагом двинулась по коридору.

С подсказки гвардейца у лестницы им удалось сравнительно легко найти комнату госпожи старшей придворной дамы. Пост из четверых молодцов в форме королевской кленовой гвардии давал недвусмысленно понять, что покои будущей королевы Артании совсем рядом.

В быту госпожа Тиба оказалась весьма аккуратной: в комнате, выполнявшей одновременно функции и спальни и гостиной, все вещи стояли на своих давным-давно определённых местах, кровать ровно застелена, а на подзеркальнике в идеальном порядке выстроились все необходимые молодой особе баночки, пузырёчки, коробочки. Полотенца сверкали безукоризненной чистотой, даже в корзине для мусора бумажки, использованные салфетки и фантики были не скомканы, а свёрнуты в маленькие квадратики. Путая коробка из-под конфет стояла между корзиной и стеной, а родная её сестра лежала на низком чайном столе рядом с подносом, на котором расположился элегантный чайный сервиз светло-лимонного цвета.

— Порядок прямо-таки армейский, — усмехнулся коррехидор, разглядывая скромную обстановку, — однако я не наблюдаю никаких лекарств, в кои злоумышленник мог бы поместить свои заклятия. К тому же сама госпожа Тиба утверждала, что она сама, как и её родственники, обладает завидным здоровьем, поэтому вряд ли она активно лечилась от чего-либо.

Рика не собиралась сдаваться. Она выдвинула ящики подзеркального столика, но не обнаружила там ровным счётом ничего интересного: самые обычные вещи, только находящиеся на своих местах. В комоде наблюдалась знакомая картина: безупречно сложенная одежда, да ещё и распределённая по цветам.

— Итак, — что нам дал осмотр комнаты обвиняемой, — вздохнул коррехидор, заглядывая в чайник с остатками чая, — ничего. Если не считать осознания, что госпожа Тиба является дамой исключительной педантичности и имеет весьма экзотический вкус по части сладостей, что, собственно, не оказывает на ход расследования ровным счётом никакого влияния. Будь она аккуратисткой или безалаберной неряхой, это никак не меняет факта нападения на леди Камирэ и убийства маркиза Буны.