Публий Овидий Назон родился в 43 году до н. э. в богатой всаднической семье. Как полагается знатному отпрыску, парень получил хорошее образование в Риме. Пытался было поработать чиновником, но душа не легла – Овидия больше привлекала поэзия. Благо средства позволяли ничего не делать и в свое удовольствие слагать вирши.
Вскоре молодой человек прославился на весь Рим своими фривольными стишками, местами переходящими в откровенную порнографию. Но Овидий умел облекать голимую порнуху в такие красивые формы, что… да чего говорить – талант есть талант!
Тем не менее целомудренный император Август за веселые фривольности Овидия очень невзлюбил. Жизнелюбивым поэтам во все эпохи живется трудно. Да и в личной жизни у Овидия тоже как-то не очень ладилось – один развод, второй… Только в третьем браке наступило некое успокоение.
Однако с годами гаснет жар в крови… Постепенно Овидий подуспокоился, стал писать, кроме порностихов, серьезные произведения. Они, собственно, и принесли ему всемирную славу. Вскоре он стал любимейшим поэтом Рима. Но не императора! Всенародная любовь к Овидию не помешала Августу сослать гения в «Сибирь». «Сибирью» для римлян были те края, куда позже русские правители отправляли своих подданных на отдых в целях поправки здоровья – черноморское побережье.
Ах, какие места! Крым, Тамань, субтропический Кавказ, золотые пески Болгарии. Чуть севернее золотых болгарских – не менее золотые пески румынских курортов Мамая и Констанцы. Благодатные виноградные края!..
Между прочим, именно в Констанцу и сослали несчастного Овидия Назона. Тогда, правда, город носил другое имя – Томы, но не суть… Прибыв на место ссылки, гордый Овидий незамедлительно начал слать в Рим императору льстивые письма, в коих слезно умолял забрать его отсюда. Что же не понравилось гению римской словесности на курорте?
Об этом он написал пронзительные стихи. Я приведу их целиком, дело того стоит. А вы обращайте внимание на климатические особенности курортных мест. Но прежде одно необходимое замечание: Истром в те времена называли Дунай.
Итак,
Siquis adhuc istic meminit Nasonis adempti,Et superest sine me nomen in Urbe meum,Suppositum stellis numquam tangentibus aequorMe sciat in media vivere barbaria…(Далее только перевод).
Если кто-нибудь еще помнит отнятого у вас Назонаи мое имя еще живет без меня в Городе, —пусть тот знает, что я живу под созвездиями,никогда не касавшимися моря, посреди варварства.Меня окружают дикое племя савроматов, бессы и геты,о, сколь недостойные моего дарования имена!Все-таки, пока стоит тепло, мы защищены водами Истра:он отвращает войны течением своих вод.Когда же печальная зима покажет свое задубелое лицои земля станет белой от мраморного льда,когда Борей и снег не позволяют жить под Арктом,тогда становится очевидным, что эти племена угнетеныозябшим полюсом.Везде лежит снег, и чтобы солнце и дожди не растопили его,Борей укрепляет его и делает вечным.Таким образом, не успевает еще растаять прежний, как выпадает другой,и во многих местах он обыкновенно остается два года подряд.И такова сила разбушевавшегося Аквилона,что он сравнивает с землей высокие башни и уноситсорванные крыши.Люди защищаются от жестоких морозовшкурами животных и сшитыми штанами,из всего тела только лицо остается у них открытым.Волосы при движении часто звенят от висящих на нихльдинок,и белая борода блестит, покрытая инеем.Вынутое из сосуда вино стоит, сохраняя его форму,и пить его дают не глотками, а кусочками.Что ж? Рассказывать ли мне, как, скованные морозом,застывают ручьи и из озера вырубают хрупкие воды?Даже Истр, который не у2же, чем папироносная река,и впадает в огромное море многими устьями,застывает от ветров, сковывающих его голубые воды,и невидимыми водами ползет в море.И там, где проходили корабли, теперь ходят ногами,и кони топчут копытами волны, твердые от мороза.И по новым мостам поверх катящихся волнсарматские быки влекут варварские возы.Едва ли мне поверят, но поскольку обманыватьнет никакой корысти,то мое свидетельство следует восприниматьсовершенно достоверным:я видел, как огромное море застыло подо льдоми гладкий покров сковывал неподвижные воды.И я не только это видел: я ступал на твердую водную гладьи, не замочив ног, стоял над волнами.Если бы у тебя, Леандр, некогда было подобное море,то не узкий пролив был бы причиной твоей смерти.В такой ситуации дельфины не могут, изогнувшись,выпрыгивать на воздух:суровая непогода сдерживает их попытки.И пусть Борей гудит, размахивая крыльями,никакого волнения не вызовет он в застывшей пучине;плененные стужей корабли будут стоять в мраморе,и весло не сможет рассекать затвердевших вод.Я видел, как рыбы, будто связанные, застыли во льду,но часть их еще и тогда оставалась живой.И вот только дикая сила неистового Бореяуплотнит или морские, или текущие в реке воды,тотчас же ровный от жестоких Аквилонов Истрпереезжает враг-варвар на быстром коне.Враг, сила которого в коне и далеко летящ