— Оно, конечно, прав ты, Василич, — задумчиво проговорил он. — Вот разве что с Андрюхой — старшим моим поговорить? Это тот с кем мы сегодня меблишку твою таскали. Человек свой, надежный, проверенный. Работает тоже в нашем ведомстве, то бишь в кремлевском гараже. Только он там автомехаником служит. Как раз «Аурусом» и занимался в 18-м годе.
— Ну, если уж ты сам рекомендуешь, то значит и вправду надежный человек. Ты плохого не посоветуешь.
В ответ на такую лесть старик заулыбался, как будто его наградили почетной грамотой.
— Тогда давай сделаем так, — предложил Афанасьев, — мы в воскресенье как раз будем новоселье отмечать, вот ты и приходи вместе с сыном на погляд. Посидим. Потолкуем за жизнь.
— Спасибо, Василич! Раз зовешь, то прибудем непременно, — продолжал улыбаться Кондратьич.
Подъехали к дому.
— Борисыч, — обратился Афанасьев уже к Михайлову, — ты вот что. Давай-ка печать сюда. Нечего тебе с ней по ночной Москве шастать. Не игрушка. А завтра с утра и отвезем ее ко мне в сейф. Сегодня хочу поспать — вымотался с утра. Завтра к 8.00 подъезжайте за мной. Всего доброго, — сказал он и захлопнул за собой дверь.
— Пойдем, Петр Михайлович, — обратился он, к стоящему рядом Вальронду.
Войдя в парадную и пройдя мимо поста охраны, где встал на вытяжку молодой лейтенант, они поднялись на второй этаж. Вальронд уже хотел было, как обычно, расположиться на лестничной клетке, где в нише стены был оборудован пост для носителей «ядерного чемоданчика», но Афанасьев, взяв его под локоть, увлек за собой. Позвонил в дверь. Анастасия, тут же открыла, будто стояла у дверей в ожидании.
— Ну, наконец-то! — воскликнула дочь, пропуская мужчин в прихожую. — Здравствуйте, Петр Михайлович!
— Здравствуйте, Анастасия Валерьевна! — засмущавшись от того, что его толкают в спину и что помнят его имя и отчество поздоровался он в ответ миловидной женщине. — Неужели вы помните мое имя?
— Я помню имена всех, кто работает близко с отцом, — зарделась в свою очередь она.
— Проходи-проходи, Михалыч, — в очередной раз подтолкнул Афанасьев так ничего и не понимающего кавторанга.
На недоумевающий взгляд «тени», Верховный отведя глаза в сторону, проронил негромко:
— Снимай свои наручники, да иди руки мой. Нечего тебе по лестницам шарахаться, когда у нас тут пять комнат. В гостевой стоит большой диван, хоть выспишься по-человечески.
И уже дочери, суетившейся на кухне:
— Настена, на стол мечи, все, что есть в печи! Костя то где?
— Девушку знакомую пошел провожать, — отозвалась она с кухни. — Я уж не стала мешать. Взрослый. Обидится. Обещал скоро прийти.
Вот так и закончился для генерала Афанасьева второй день на царствии. А сколько их еще впереди?