ЛM: Польза ощутилась и сразу, и позже. Была война. Чтобы хорошо заниматься гимнастикой, необходимо было быть чрезвычайно центрированной. Я относилась серьезно к этой части тренинга и делала упражнения на центрирование каждый день. Для такого ребенка, каким была я, это не могло быть просто механическим центрированием, это должно было стать частью бытия. Я думаю, что способность центрироваться и извлекать из этого пользу в стрессовой ситуации помогло мне преодолеть ужас войны. Это заземляло меня, когда мне хотелось выйти из тела. Поэтому, я думаю, можно сказать, что я очень рано почувствовала силу ресурсов тела и ценность осознанной практики этих ресурсов.
Позже, когда я проходила тренинг по релаксации, мои защиты стали расшатываться и это связано с природой метода релаксации. Этот метод сфокусирован на сломе мышечного напряжения без понимания того, что именно это напряжение часто сохраняет человека целостным. Я уверена, что мое центрирование было одновременно и ресурсом и защитой от шока. Сейчас мы знаем, что структуру, образованную под влиянием шока, достаточно легко сломать, так как она довольно хрупка. Каждую неделю я получала двухчасовой массаж, специалист искусно и тонко работал с напряженными мышцами до тех пор, пока напряжение не уходило. Такая работа была хороша для многих людей, но не для тех, у кого система защит была слишком слабой для того, чтобы справиться с шоковой травмой или ранней травмой развития. После такого травматического опыта терапии я решила сменить метод релаксации на что-то другое. Я прошла через очень жестокий этап. Были времена, когда мне трудно было удержаться в реальности. Со стороны я выглядела достаточно крепкой и никто не видел, что я в беде.
ПБ: Оказала ли война еще какое-то влияние на вас?
ЛМ: Я в очень раннем возрасте приняла решение победить страх в мире — ни больше, ни меньше! Особенно невысказанный страх. Я столько повидала по время войны, что стала по-другому смотреть на жизнь. Я видела связь вещей. Если у вас есть духовный опыт, вы видите не только разъединенность событий, но и их целостность. Я видела, как все происходящее взаимосвязано, что вся жизнь — это единая духовная энергия, единый поток, единый источник.
ПБ: Вам пришлось преодолеть еще одно препятствие, вашу дислексию.
ЛМ: Я обнаружила, что у меня дислексия, когда училась во втором классе. У меня начались боли в животе, но после обследования оказалось, что физически все нормально. Я пошла к одному из ведущих в то время в Дании экспертов по дислексии. Он интенсивно протестировал меня и установил дислексию в стадии умственного расстройства. Он сказал, что я никогда не смогу читать и писать как другие дети, что я умная, но дислексия всегда будет моей проблемой. Мне рассказали о культурных и образованных людях, страдающих этим недугом, таких как Нильс Бор и Ганс Христиан Андерсен. Моя дислексия не ударила по мне психологически, потому что, благодаря окружающим меня людям, я знала, что со мной все нормально.
В моей школе была программа по обучению дислексиков. Самой большой моей проблемой было написание текста. Однако у меня был хороший стиль. Мне легко давалась математика, и я получала высшие отметки, была способна по физике. Но я не могла читать до 11 лет, когда прочла свою первую книгу. Когда у вас дислексия, на все требуется много времени, вам по-другому надо запоминать материал. Очень трудно изучать языки. Там, где у обычного человека идет один процесс, у меня шло три или четыре одновременно. Моя учительница хорошо помогала мне преодолеть мои трудности, и я до сих пор использую многие техники. Она была очень прямой и ясно представляла себе ограничения дислексиков и мои в частности. Я никогда бы не смогла стать фармацевтом, офис менеджером, преподавателем языка и т. д. Если вы дислексик, это означает, что вы и думаете по-другому, по-другому функционирует мозг. Все было бы гораздо хуже, имей я других учителей и ровесников.
ПБ: Ваш отец был в молодости актером и зарабатывал на жизнь, работая печатником, а мать — массажисткой и спортсменкой-любительницей высокого уровня. Я знаю, что характер вашего отца оказал на вас особое влияние.
ЛМ: Родители оба обладали особыми качествами. У них была способность видеть людей такими, какими они действительно были. Они смотрели в их сердца, а не на то, чем люди занимаются. Когда людям была нужна помощь, они ее оказывали, даже если это было опасно.