Все когда-либо бывшие здесь письменные столы были по большей части складированы в нескольких больших помещениях, архивы были разворочены и в них воцарился бардак, арсеналы с оружием были пусты, а просторные залы и кабинеты превращены в личные покои, в одном из которых теперь жил и Стратоник, неподалеку от прочих демонов.
"Демоноиды ответят за эту наглость…"
Коридор.
Последние бесшумные шаги.
Стратоник толкает одну из массивных высоких дверей, оставленных им закрытыми.
В покоях, на его постели сидит Люций и медленно листает небольшую книгу.
Это был трактат "Стратегия", написанный неким безымянным полководцем города двести тридцать семь лет тому назад.
Оторвавшись, Люций поднял взор на вернувшегося.
Морозы крепчали, а ночи становились дольше. Тварям было на это плевать, но в покоях Стратоника разводили огонь в старинной печи, встроенной в огромную квадратную полуколонну. Свечение из этой печи давало понять, насколько огромны эти покои, устроенные в зале, где сидело прежде множество людей, занимающихся управлением колоссальных территорий, принадлежащих городу. И посреди этого помещения располагалась на большом расстоянии от входа малая в сравнении с окружающим пространством кровать, на которой и сидел Люций.
Демон положил книгу обратно на прикроватную тумбу, которую сам незадолго до того велел принести в эти покои, а также письменный стол и стул, поставленные тут же рядом, и на который Стратоник при входе метнул изумленный взгляд.
— Ты куда-то отходил, Стратоник? — как бы невзначай.
— Да, — человек медленными шагами приближался.
— Куда же?
— Я любовался видом из окна в пристройке, — Стратоник попытался прибавить в голос драматичную нотку, глаза при этом чуть опустив, пытаясь рассеять их взгляд.
— Истосковался по внешнему миру?
— По свободе, — он подошел к столу и провел рукой по его гладкой поверхности.
— Ты в плену всего лишь считанные недели.
— И это мучительно. Кому-то и мгновения хватает, чтобы ума лишиться, — глаза двинулись, открыв на белках красную кровяную молнию, символ напряжения.
— Но не от заключения, тем более столь мягкого, какое мы даровали тебе.
— Даровали заключение? — нахмурился Стратоник.
— Да. Это наш тебе подарок, главным образом мой, конечно. Но подарки надо ценить, особенно если этот подарок твоя собственная жизнь.
— Мою жизнь мне подарил мой бог, а также мои родители.
— Твоей жизнью, — сухо говорил Люций, — распоряжаются все сверху по цепочке.
Стратоник улыбнулся.
— Неужели ты такой видишь нашу систему управления?
И Люций улыбнулся в ответ.
— Неужели она недостаточно хороша, чтобы быть такой?
Успокоившись, Стратоник позволил себе подойти к столу и взять стул, чтобы сесть на почтительном расстоянии от Люция.
"Что же хочет от меня этот хитрый выродок?
— Читаешь эту книгу?
— Да. Здесь очень интересные и дельные советы по осаде, описываются разные механизмы, способы. Крайне интересно.
— Да, — на этот раз, хоть и блёкло, но искренне улыбнулся Стратоник, — в свое время я читал её взахлеб. Книги… это связывает меня с Башней.
— Почему ваш город так называется? Башня…
— Когда-то здесь была только цитадель, и её было видно далеко.
Люций встал.
— В этом что-то есть… Знаешь, раньше у меня было не так много времени для этого, — и он добавил почтительно, — Не откажешься ли ты пообедать с нами? Я, Табия и Элой, мы собираемся в северной пристройке.
— Да, не откажусь.
"Разве могу я отказаться от вашего мерзкого общества?"
Они встали и пошли.
Идя по коридору двое, сохраняли тишину, нарушаемую ползанием крылатых тварей по потолку, появлением крыс и странными криками где-то в глубине помещений; пока наконец не вошли в коридор, ведущий от главного кольца на север, к пристройке, где за острой аркой прохода открылся просторный продолговатый зал, украшенный полуколоннами, а против входа в нем были в ряд расположены высокие бойницы, не слишком высокие здесь были своды, и сам зал был представимого масштаба. По середине здесь стоял длинный стол, на другом конце которого по обе стороны от главенствующего кресла расположились Элой и Табия. Вся мебель была резной, украшенной головами разных рогатых животных и причудливыми заостренными узорами. По периметру горели факела, а на столе в ряд горел десяток подсвечников. Этот зал утопал в огоньках, как поляна в светлячках, только не слышно было их родного стрекотания, только алчно-подлый смех немногих собравшихся.
Оглядев все это лаконичное великолепие обстановки Стратоник улыбнулся глазами.