В 1998 году Джузеппе Бьянкьери, приводя в порядок бумаги тетушки, княгини Александры, наткнулся на различные рукописные и машинописные материалы, связанные с «Леопардом», среди которых был известный мне фрагмент другой части романа. Он приводится в приложении как «Фрагмент Б» и носит авторское название «Канцоньере дома Салина». Из уцелевшего текста никоим образом не следует мотив любви дона Фабрицио к Анджелике. Но тональность «Канцоньере» призвана поведать о страсти князя, замаскированной в собрании сонетов. Лампедуза говорил мне о плане написать еще одну главу, в которой дон Фабрицио предотвратил скандал, явившись загодя в Гранд-отель «Де Пальм», где у Анджелики было назначено свидание с любовником. Дон Фабрицио перехватил любовника Анджелики, по-видимому сенатора Тассони (о связи с ним вскользь упомянуто в части восьмой напечатанного текста), и сорвал политическую и светскую засаду, которую замышляли против этой пары. «Канцоньере» датирован 1863 годом. Эта более поздняя глава должна была располагаться между «Канцоньере» и «Смертью князя», после войны 1866 года и во времена, когда Танкреди в первый раз баллотировался в парламент. Глава так и не была написана. Джузеппе поведал мне ее сюжет, забавляясь своим вымыслом относительно заговора в Гранд-отеле. Его здание было построено как особняк семейства Ингэм[41], а с тех пор как в нем обустроили гостиницу, оно стало излюбленным местом адюльтеров, и сплетни о рандеву в «Пальмах» еще бытовали в Палермо во время написания романа. Помню, как Джузеппе читал мне «Канцоньере», и даже помню, что имя Анджелики должно было фигурировать там в какой-то искусственно-риторической форме – скажем, в акростихе (вроде бы начальные буквы строк должны были складываться в слова «Анджелика моя»), завершающем «Канцоньере».
Дошедший до нас «Канцоньере» не добавляет ничего значительного к роману, к тому же он не окончен. По смыслу он был своего рода литературной шуткой, прерывающей повествование, а сонеты – не более чем экзерсисами на темы любимых Лампедузой поэтических форм, в частности на темы «Сонетов» Шекспира или – если вернуться к итальянскому стихосложению – сонетов Микеланджело. (Мнение Лампедузы о сонетах последнего было таково: сильны по содержанию, посредственны по форме.) Предшествующая им «Ода» падре Пирроне представляет собой ученую пародию на провинциальную иезуитскую культуру в связи с «делом» Пор-Рояля и догматическим легитимизмом, ратовавшим за корректное прочтение истории, которую падре Пирроне пытается изложить на свой ретроградский лад от древности до нынешних времен. Пародия опирается на «Канцонетту», сложенную настоящим падре Пирроне к годовщине свадьбы деда Джузеппе. Восхищение иезуита трагедией Расина «Береника», по причине отсутствия в ней трупов, также подвергается осмеянию. Пирроне считает «Беренику» единственной бескровной трагедией автора, тогда как Лампедуза совершенно иначе отзывается о ней в своей «Французской литературе»: «Тела целы и невредимы, разрушены лишь души», – эту ситуацию падре Пирроне по-иезуитски игнорирует. В двух сонетах отражены поэтико-культурные игры, которые вели в Капо-д’Орландо Лампедуза и Лучо Пикколо. Свидетельством этих игр служит рукописная тетрадь, где собрана бо́льшая часть стихотворений Лучо Пикколо, записанных под диктовку Лампедузой либо мной, а еще фрагмент в подражание трагедии Расина и совершенно иная, преимущественно стихотворная редакция рассказа Пикколо, впоследствии опубликованного и озаглавленного «Похороны луны». Два последних текста укладываются в категорию «wicked jokes»[42], которые были в большом ходу в Капо-д’Орландо. Двоюродные братья с наслаждением изощрялись в литературных пасквилях на друзей и знакомых.
Из этой находки явствует то, что Лампедуза в своем творчестве то и дело превращал зарисовки повседневности в сардонические сценарии и озорные шутки, которые отнюдь не были по нраву объектам насмешек, если случайно становились им известны: якобы он унаследовал это от известных своим опасным злословием сестер Куто́[43]. Язвительный характер главы, зачастую обращенный к узкому кругу знакомых писателя, и трудности стихосложения, думаю, побудили его отказаться от этого замысла. Датируется она осенью 1956 года. Перепечатанный на машинке Франческо Орландо роман в шести частях был направлен в «Мондадори», потом в «Эйнауди», потом Элене Кроче и курсировал по издательствам, в то время как Джузеппе нарастил его частью пятой («Вакация падре Пирроне») и шестой («Бал»), а также взялся за написание «Канцоньере дома Салина».
[41] Известные английские виноторговцы. Во время наполеоновской блокады торговли с Англией открыли свои винные погребки на Сицилии.
[42] Ядовитых шуток
[43] Сестры Мастроджованни Таска Филанджери ди Куто: Беатриче, мать писателя, Тереза, мать братьев Пикколо, Джулия, по мужу Тригона ди Сант’Элиа, Лина, по мужу Чанчафара, и незамужняя Мария. Их мать Джованна Филанджери ди Куто воспитывалась в Париже, а сестры получили более демократичное космополитическое образование, довольно распространенное в аристократических кругах Палермо.