– Нам понадобится глазной хирург, – наконец произнес доктор.
Папа просто кивнул, а мама… Ну, я должен отдать ей должное, она держала себя в руках, несмотря на весь ужас происходящего. Я знал, что она страшно переживала.
Я не могу представить, чтобы в наши дни ребенку разрешили присутствовать на осмотре. Все изменилось, и я вот думаю, к лучшему ли это?
Когда я первый раз летел на самолете, помню, как зашел в кабину вместе с пилотом, и мне разрешили осмотреться. Когда мне было семнадцать, я устроился на работу в травмпункт, желая поступить в медицинскую школу. Я наблюдал, как дежурный врач делал пересадку кожи на изъязвленной ноге бездомного мужчины. Врач был другом моего брата, служил в армии и наверняка был знаком с техникой ведения боя. Затем он проинструктировал старшего ординатора, как использовать инструмент под названием «дерматом»[note=n_5][5][/note], чтобы взять немного кожи с бедра пациента. Врач объяснил все правильно (даже я мог понять, что и как делать), но сам несколько раз пробормотал себе под нос: «Черт возьми». Инструмент очень напоминал маленький рубанок. Мой отец брал такой для тонкой работы и меня научил им пользоваться.
– Я мог бы это сделать, – вдруг услышал я свой собственный голос.
Армейский врач недоверчиво посмотрел на меня и указал на пациента.
– Хорошо, тогда сделай. Подойди сюда и надень перчатки.
Именно тогда, в больнице Северного Манчестера, в возрасте семнадцати лет, я провел свою первую операцию. И я неплохо справился, определенно лучше, чем старший ординатор.
Наблюдая за обследованием моего брата, я впервые увидел, что такое медицина. В конце концов меня прогнали из кабинета, но я успел впечатлиться, и это было настоящим откровением.
Через некоторое время вместе с родителями слушал врача – брату сняли повязки, и консультант-офтальмолог пришел поговорить с нами. Мама и папа ловили каждое его слово.
– С ним все в порядке. Зрение удалось сохранить. Все не так плохо, как мы опасались.
Я наблюдал, как мои родители обдумывают сказанное, ищут любое скрытое сообщение, проверяют слова доктора на предмет каких-либо сомнений, а затем выражают облегчение. Врач был великолепен. Новость, которую он им сообщил, была ясной и вселяла уверенность. Все было идеально. Он улыбнулся маме и папе, принял их благодарность от имени своей команды, а затем ушел, его белый халат героически развевался за ним, как плащ Супермена. Все это заняло меньше минуты.
Я больше не хотел стать пилотом. В то время я этого не осознавал, но оказалось, что в тот момент я нашел свое призвание.
* * *
Много лет спустя после того злополучного эксперимента с мячом для гольфа я снова оказался в офтальмологическом отделении. Я проходил мимо пациентов, лежащих на койках. Лица были забинтованы после операции, а родственники сидели рядом и держали своих близких за руки.
Одна из медсестер поздоровалась со мной.
– Спасибо, что пришли, – сказала она.
Я пришел повидаться с молодым человеком по имени Сэм и спросил:
– Удастся ли ему сохранить зрение?
Это звучало так знакомо.
– Врачи говорят, что да. – Она повела меня в конец отделения, где он ждал встречи со своими родителями. – Его оперировали вчера. В данный момент он все еще в бинтах.
– Каково ему находиться под наблюдением?
– Он кажется расстерянным, как будто это происходит не с ним.
– Он сам нанес себе эти травмы?
Она выразительно кивнула. Я последовал за ней к сестринскому посту и наблюдал, как она полезла в картотеку.
– Есть фотография, которую сделал его отец. Вам нужно ее увидеть.
Я смотрю на фотографию куска дерева, похожего на маленькую половицу, оторванную от стропил, с гвоздем на одном конце.
– Вот что он использовал. Он схватил эту деревяшку, чтобы забить гвоздь себе в глаз. Вокруг глазницы было несколько ран, но один удар угодил в само глазное яблоко. Полицейские привезли его сюда, точнее, они приехали с ним в машине скорой помощи. Потом он попытался уйти и начал цитировать нам Библию. Его сразу забрали на операцию, и мы позвонили вам.
Я кивнул.
– Хорошо. Почему была задействована полиция?
– Прежде чем нанести себе увечья, он напал на соседей. Он думал, что они пытаются убить его. – Медсестра открыла дверь в палату и сказала: – Я пригласила психиатра осмотреть вас. Это доктор Кейв.
Родители Сэма сидели по обе стороны от него, а у миссис Нельсон на коленях устроилась девочка. Я думаю, ей было около шести.
– Он что, ослепнет? – спросила девочка, как только я сел, и я увидел, как мать легонько похлопала ее по ноге в знак предостережения. Я предполагаю, что ей велели ничего не говорить и особенно не спрашивать, ослепнет ли ее старший брат.
– Не знаю, – ответил я. – Я пришел, чтобы выяснить, как и почему это произошло