Завтра пройду вдоль берега реки, совсем недалеко, была большая плохая вода. Это могло быть что угодно — болото, сернистый источник, но я надеялся, что наша речушка впадает в море. А это уже шанс добыть соль.
С охотой пока решил не спешить. Без годами отточенных навыков я легко превращусь из охотника в жертву. Будем думать…
Я уже дважды видел, как к противоположному берегу реки подходили на водопой стада крупных животных, похожих на бизонов. Но где крупные стада, там и хищники, значит, переправляться ещё рано. Да и дотащить тушу в пещеру будет невозможно. Ловчая яма?
Выкопать ее будет очень тяжело. Да и опять, без охраны меня съедят быстрее, чем работа будет завершена. Остаются ловушки на мелкую дичь — силки, петли и капканы. А это прежде всего веревки… Сегодня я выбросил много обрывков кожи, вон они у входа лежат, ещё не засыпанные землёй. А ведь их можно резать на полосы и сплетать!
Очередная ночь прошла спокойно, за рекой иногда выли волки, но в окрестностях пещеры было тихо. На рассвете я выбрал пару кожаных мешков покрепче, длинное крепкое копьё, оставшееся от погибших охотников, и, быстро перекусив, разбудил Эрику.
— Я, Дим иду к плохой воде. Ты, Эрика, остаёшься здесь, с детьми. Вы достанете из реки шкуры, выстираете их, и повесите сушиться на камнях. Дим вернётся вечером.
— Эрика не идёт с Димом? — девчонка не хотела оставаться, но спорить не решалась.
— Нет. Ты сегодня сама будешь осматривать верши. До вечера ты главный охотник племени.
Эрика кивнула, соглашаясь. Этот жест, как и многие другие, она переняла у меня, и теперь иногда казалось, что передо мной соотечественница.
Я быстрым шагом, периодически срываясь на бег, направился вдоль берега, вниз по течению. Местность вокруг постепенно менялась. Холмы стали ниже, деревья встречались все реже, а вскоре и вовсе исчезли, сменившись густыми зарослям темно-зеленого кустарника с глянцевыми, блестящими на солнце листьями.
Полоса луга стала больше, и в траве я пару раз увидел крупных упитанных сурков. Река расширилась, почва под ногами стала светлее, более песчаной. Через два часа я почувствовал ни с чем не сравнимый запах моря — смесь прохладной свежести и гниющих водорослей, йода и хлора. В небе стали мелькать силуэты чаек. А вскоре зелёная трава под ногами стала исчезать. Местность быстро понижалась, на бурой почве появились проплешины, россыпи мелких камней. На горизонте блеснула вода. Вскоре я наткнулся на первый пласт соли. Море, тысячелетиями отступавшие, оставляло после себя широкие соляные полосы. Откалываю небольшой грязно-белый камешек, и попробую на вкус. Соленый! Сбросив с плеча пустой мешок, я спустился к воде.
На берегу лежали груды выброшенных прибоем водорослей, россыпи ракушек, гладко отточенных волнами камней. Внезапно мне в голову пришла новая идея, и я стал собирать красивые, отливающие перламутром раковины. Спрятав добычу в мешок, собраю кристаллы соли. Немного, около десяти килограммов, ее ведь ещё к пещере тащить…
Внезапно какое то движение справа заставило меня повернуться. Метрах в десяти, подогнув колени, рыжий козлёнок облизывал соляные камни. Ещё дальше этим же занималось небольшое стадо. Я перехватил копьё. Теперь отвести руку в сторону, прицелиться…
Козлёнок что-то почувствовал, и в последний момент резко подпрыгнул. Он не успел совсем чуть-чуть, каменный наконечник пробил ему заднюю ногу, а вес копья сковал движения. Полный боли крик разнёсся над берегом, вспугнув чаек. Стадо его сородичей бросилось врассыпную, а я, подбежав к своей первой в жизни добыче, с размаху опустил ей на голову подобранный рядом камень.
Козлёнок затих, лишь ноги вздрагивали в судорогах… Да, а ведь в нем весу килограммов пятнадцать. Делать нечего, взваливаю его на плечо, на другое мешок с солью. Копьё в правую руку, в левой мешочек с ракушками. Тяжеловато, но идти можно.
К пещере я вернулся под вечер, явно переоценив свои силы. При длительной нагрузке тело все еще быстро уставало, и обратная дорога заняла в три раза больше времени.