Это означает как раз то, что самое понятие о каком-то «настоящем», образцовом мифе, наряду с которым другие традиционные мифы не являются собственно таковыми, представляет собою чистейшую химеру. Процесс мифообразования отнюдь не поддается сведению его к продукту роста человеческого языка, к историческим выдумкам, предназначенным объяснить те или иные явления природы, к продуктам бедной фантазии или неуравновешенного воображения, к особенности «арийской» расы или другой какой-нибудь ступени развития. Происхождение их гораздо многообразнее. Источником мифов являются и ложные представления о явлениях природы, и неправильное понимание слов, и поэтическое творчество, и научные заблуждения, и примитивная геология, и примитивная астрономия в виде астрологии, и непонятные обряды, и суеверия, из которых возникли все эти обряды, и благонамеренная выдумка, и перенесение рассказов, приуроченных к одной какой-либо личности, на другую. Всякая ложная вера, получившая распространение тем или иным путем, должна быть без всякого исключения отнесена к области мифологии.

Среди всех, указанных нами в общих чертах, источников мифологии следует отметить особо один источник, который вообще-та очень медленно получил признание мифологов, — это многочисленные произведения религиозного искусства, которые в древности давали народам или группам, незнакомым с их первоначальным смыслом и значением, повод ко всяким ложным теориям и предположениям. После того, как автор настоящего сочинения совершенно независимо от других пришел к заключению, что огромная доля евангельских сообщений возникла именно таким путем, он узнал, что этот же принцип был применен и очень плодотворно, ученым Клермон Ганно и другими в отношении противоречий и нелепостей, встречающихся в греческой и других мифологиях. Автор полагает, что этот принцип принадлежит к числу тех «ключей», из которых каждый, время от времени, будет применяться к разрешению той или иной мифологической проблемы. Со времени выхода в свет настоящего сочинения автор успел опубликовать другое под заголовком «Языческий Христос», в котором он делает попытку синтезировать проблему происхождения христианства в плоскости антропологической и сравнительно-иерологической[1] для завершения того мифологического анализа, который дан в «Христианстве и мифологии». Само собою разумеется, что нельзя строго разделять два этих плана исследования. В тех отделах о «боге-проповеднике» и «принесенном в жертву боге-спасителе», которые имеются в «Языческом христе», — есть масса материала, который очень подошел бы и к теме настоящего сочинения. Но ведь объединить этот материал — значит написать новое сочинение, а на это, если бы это даже и было необходимо, в чем приходится сомневаться, у автора просто нет времени. Ему приходится удовольствоваться здесь указанием на то, что в «Языческом христе» он занялся мифологическим исследованием буддизма и манихейства, что особенно подробно им была разработана там следующая теза: весь рассказ о вечере, о страданиях, о распятии и воскресении Христа является очевидно простым литературным воспроизведением, с очень небольшими изменениями, драматической религиозной мистерии и отнюдь не мог быть аутентичным сообщением о каком-нибудь действительном событии. Необходимо, следовательно, чтобы читатель настоящего сочинения принял в расчет весь материал, собранный в вышеуказанной книге для доказательства теории, признающей христианскую евхаристию ритуальным и литературным продуктом длительного мифотворческого процесса, исходящего из древней практики ежегодного человеческого жертвоприношения, перед тем, как он вздумает отрицательно высказаться об этой теории, кратко изложенной в настоящем сочинении.

Автор настоящего сочинения исходил из того взгляда тюбингенцев,[2] согласно которого «четыре», т. е. два послания к коринфянам, послание к галатам и послание к римлянам, являются подлинными; однако, уже и тогда он подчеркивал, что они подверглись интерполированию[3]. Это утверждение автора остается в силе независимо от того или иного решения вопроса об их аутентичности, тогда как оно в известной мере связано с предположением о том, что послания эти были уже готовы в своем первоначальном виде до того, как были канонизированы евангелия.

[1] Иерология— «изучение священного», несколько архаический термин, соответствующий современной «истории религий».

[2] Тюбингенцы - германская богословская школа, основанная Бауром, прославившаяся своей научной работой над проверкой и отрицательной критикой текстов ветхого и нового завета. Тюбингенской школа эта названа по тюбингенскому университету, профессорами которого были первые представители школы. Величайшая заслуга тюбингенцев в научном отношении как раз в том и заключается, что они первые серьезно подошли к выделению интерполяций из древнего библейского текста. Работа, впервые серьезно начатая тюбингенцами; привела к неожиданным для богословов результатам. Вместо того, чтобы дать «аутентичный» текст евангелия, она обнаружила, что такой текст никогда не существовал. (Ред.).

[3] Интерполяция-специальный термин, обозначающий вставку, сделанную в какой-нибудь древний текст позднейшими редакторами и переписчиками. Интерполирование чужих текстов (Иосифа Флавия, Тацита), а также и собственных священных писаний, очень часто применялось христианами различных толков и направлений для своих целей. (Ред.).