Размер шрифта:   16

Помимо спортивных достижений, я на нервах потеряла пять килограмм, из-за чего походы к психологу стали практически ежедневными. Маринетт обладала тонкой конституцией, так что эти злосчастные пять килограмм были значимой частью её организма. Смешно: всю прошлую жизнь пыталась похудеть, а тут желанная стройность обернулась проблемой на уровне дистрофии.

Бойтесь своих желаний, так сказать.

День Икс настал слишком быстро. Утром в зеркале отражался то ли зомби, то ли уже полноценный мертвяк: желтоватая кожа, мешки под глазами из-за нервного недосыпа, бледные губы. Лёгкая косметика кое-как скрыла этот ужас, а яркие акценты на одежде окончательно сместили фокус. В итоге выглядела я практически сносно.

Сабина поцеловала меня, Томас обнял. Я в который раз напряглась, и родители Маринетт переглянулись; психолог считал, что я стала жертвой сексуального насилия, что негативно сказалось на поведении и реакциях.

Ох, знал бы он.

После завтрака, — кусок не лез в горло, — я взяла приветственные макарон для новых одноклассников и выбежала из дома. До коллежа имени Франсуа Дюпона было идти минут десять, и, насколько я помню, именно по этой дороге Маринетт и встретила мастера Фу…

Если бы я не знала, что старикан должен быть в красной гавайке, то чёрта с два обратила бы на него внимание. Фу играл по-живому: натурально замешкался на дороге, споткнулся, чуть не выронил трость. Под визг серебристой машинки я хватанула мужика за шкирку, как котёнка, и вытащила на тротуар. Сама же шлёпнулась на задницу, выронив приветственные макарон.

Проверяльщик херов! А если бы во мне мозгов было больше, чем героической дури? Мне часто говорили, что я слишком добрая; было смешно, потому что сама я так не считала. Я ненавидела людей, моя голова часто была полна дерьмовых мыслей и нелицеприятных комментариев. Иногда я мечтала ударить тех, с кем живу, — не жену; только не её, никогда, — а в младенчестве сына, лёжа с раскалывающейся головой под его вечную истерию, представляла, как вышвыриваю ребёнка из окна.

Или разбиваю его голову.

Или душу его, чтобы красное от ора лицо стало синим.

Или травлю.

Много чего было. Только мысли, но абсолютно чёрные, словно клякса Катаклизма. Достаточно сильно меня искорёжившие, чтобы я помнила их даже после перемещения.

При этом я была тем, кто при пожаре в подъезде выбегал на лестничную клетку, услышав нервный стук в дверь. Я спасала бабочек и шмелей, подсаживая их на цветы. Я помогала детям, потерявшим свои вещи. Пересылала деньги на благотворительность и волонтёрствовала в ветеринарной клинике.

Я выдохнула и надавила пальцами на веки. Потом встала и отряхнулась, краем глаза отслеживая движения Фу. Идиот. А если бы я не кинулась его спасать? Тело в тот момент действовало само. Я даже про волшебные серёжки не думала, нужно было просто спасти идиота-мастера из-под колёс иномарки.

— Спасибо, детка, — улыбнулся Фу.

Я кивнула и присела, подбирая коробку с макаронами. Мятно-зелёные сладости рассыпались по тротуару, часть уже передавили спешащие на работу пешеходы. Сахарные пятна напоминали почему-то про день Святого Патрика, лепреконов и четырёхлистный клевер.

Кое-что в коробке осталось. Даже удивительно.

— Осторожнее, месье, — я пододвинула коробочку ближе к мужчине, угощая остатками роскоши. — Это было опасно.

Мастер с удовольствием взял один из макарон и подмигнул мне.

— Нам нечего бояться, пока на улицах такие герои как вы, юная мадмуазель.

Улыбка у меня наверняка была кривоватой. Зато искренней. Прогресс.

— Надеюсь, этому городу ещё нескоро понадобится герой.

Мастер лукаво прищурился.

— Но, если что, вы же будете на подхвате?

Простой вопрос заставил меня замереть.

Буду ли?

Что я буду делать, если не получу серьги? Если прямо сейчас Ван Фу сожрёт макарон, поблагодарит, развернётся и навечно пропадёт с моих радаров? Буду ли я тогда «на подхвате», или же приложу все силы, чтобы уговорить родителей Маринетт переехать куда-нибудь, несмотря на бизнес?

Они ведь согласятся. Они любят свою дочь. Свою Маринетт.

То есть, меня теперь.

Губы у меня дрогнули, глаза заслезились. Камень в груди, давивший на внутренности и душу, превратился в тысячетонную глыбу.

— Буду.

Мне было страшно от собственного решения. Но, приняв его, я словно связала себя с этим нелогичным чёртовым миром, давая обещание и себе, и ему.

Серьги Удачи, обнаруженные потом в сумке, были мною полностью заслужены.

Глава 2. Новенькие

Коллеж имени Франсуа Дюпона был тем местом, о котором я мечтала после школы. Что-то вроде крутого универа из американских фильмов, только поменьше и без лишнего пафоса. И учились здесь с одиннадцати до шестнадцати лет.