Оказалось, что с неба свалился мертвый лебедь, перья которого, все как одно, были черными, как у ворона, клюв красным, а глаза розовыми, как крышка гроба. Я задрала голову и, жмуря глаза от дождя, посмотрела в темное, затянутое тучами небо. Тут в небе появилось еще одно пятно, и слева от меня, совсем рядом, упало еще одно мертвое тело лебедя, длинная шея которого распласталась на влажной траве под неестественным углом. Кто-то взвизгнул и инстинктивно прикрыл голову руками. Я поймала себя на том, что слежу за тем, как с моих ресниц стекают капли и падают на землю.

Третий лебедь упал справа от меня. Церемония закончилась, люди начали разбегаться по своим машинам, чтобы ехать на панихиду, которая была организована в Ратуше. Я обнаружила, что на моих губах играет ухмылка маньяка. Это же все не по-настоящему. Это определенно был сон.

Слава Богу. Очередной раскат грома, громче предыдущего — словно над нами гладиаторская арена, представление на которой в самом разгаре.

— Думаю, нам следует зайти внутрь, — сказала мама, повышая голос, чтобы перекричать шум дождя.

— Когда же я наконец проснусь, — произнесла я тихонько. Я не собиралась говорить этого вслух, так получилась. Хотя вряд ли мама расслышала меня из-за дождя. — Я буду держаться за него изо всех сил. Я больше никогда не буду его принимать как должное.

— Пойдем, Жасмин, — сказал Бен, который вдруг появился рядом и взял меня за локоть.

Мои белые волосы промокли насквозь и прилипли к лицу. Не успела я вытереть глаза, как с неба свалилась еще парочка лебедей. Бен взял меня за предплечья и развернул лицом к себе. У него тоже не было зонта, и шапка темных волос прилипла к голове, по длинному носу стекал дождевой ручеек. И я хорошо разглядела это только потому, что он близко склонил голову, чтобы я могла расслышать сквозь дождь его слова:

— Не смотри на лебедей. Не смотри на них. Смотри только на меня.

Я непонимающе смотрела на него, и на долю секунды мне показалось, будто передо мной Лиам. У меня защемило сердце — до чего же они похожи. Когда я посмотрела в глаза Бену, то увидела мужчину, которого любила. Я чувствовала онемение — от холода, от горя, от шока — мне захотелось свернуться в клубок здесь, на мокрой траве, и больше никогда никуда не двигаться. Но Бен крепче сжал мои руки, лишая всякой надежды на капитуляцию. Он развернул меня и, будто лунатика, потянул за собой, подальше от гроба и черных лебедей, и кладбища, пропитавшегося водой... и Лиама, который теперь остался один в холодной мокрой земле.

Глава 2

Черный рыцарь

Несколько недель подряд мне снился день смерти Лиама. Но во снах его смерть всегда казалась ошибкой, розыгрышем, недоразумением... Лиам любил пошутить, поэтому какое-то мгновение я почти верила, что это неправда. Когда во сне медики высаживали меня у дома, я заходила внутрь, чтобы найти его там. Он смеялся и говорил, что ему даже в голову не приходило, будто я куплюсь на этот детский розыгрыш. Или бывало, что мне снился телефонный звонок. Звонили из больницы. Мне сообщали, что произошла ошибка, что Лиам жив, и я должна немедленно приехать к ним и забрать его. Как же я ненавидела эти сны.

Меня накрывало таким облегчением, радостью и счастьем, что я зарекалась еще когда-нибудь спорить с ним по какому бы то ни было поводу или ругаться. Я клялась, что больше ни за что не буду растрачивать попусту наши драгоценные моменты совместной жизни. Но потом я смутно осознавала, что сплю, и меня скручивало тошнотворное разочарование, которое почти уничтожало мою душу. А затем сны повторялись. Я опять будто просыпалась от звонка из больницы, и мне сообщали, что Лиам жив... И каждый раз мой разум отчаянно желал в это поверить, и каждый раз я спрашивала себя, сон ли это? Сплю ли я?

Когда на следующий день после похорон раздался настоящий телефонный звонок, я с трудом разлепила налитые кровью глаза и принялась шарить по тумбочке в его поисках. Нащупав, я судорожно схватила трубку, твердо уверенная, что это звонят из больницы. Я приподнялась на локтях, поднесла трубку к уху и прохрипела:

— Алло...

— О, я тебя не разбудила, дорогая? — поинтересовался мамин голос.

Я на мгновение закрыла глаза, сделала глубокий вдох и попыталась унять гнев, который совершенно несправедливо испытала по отношению к ней. Приняв её звонок за больничный.

— Да ничего, — выдавила я.

— Час дня уже, — укоризненно произнесла она.

— Разве?

— Хочешь, я приеду?

— Нет! — спешно сказала я. — Нет, слушай, мне сегодня хочется побыть одной. Прошу тебя.

— Ну, хорошо, — неохотно согласилась она. — Лебедей сожгли. Ты знала?

— Что?