Когда пропасть беспамятства глубоко застарела, попытки заделать её становятся тщетными. Современная история айнов, аборигенов Японии, во многом сходна с историей североамериканских индейцев. За много веков до того, как состоялось завоевание Америки, айны были вынуждены уступить свои земли предкам современных японцев. Остатки айнов были переселены в резервации, по большей части на Хоккайдо, самом северном из японских островов, где они живут по сей день. Айны остаются таинственным народом и для других, и для себя самих. Внешние признаки выдают их европейское происхождение, но можно только гадать, из каких мест Европы они родом. У них нет преданий о прежних местах обитания, о том, каким путём они достигли Японии, и о том, по какой причине они туда отправились[4].
Культуры, достигшие триумфа в неравном состязании между завоевателями и их жертвами, были подвергнуты детальному анализу в работах превосходного историка Джереда Даймонда. Свои выводы он в доходчивой форме изложил в книге «Пушки, бациллы и сталь». Даймонд пишет, что толчком к его исследованиям стал вопрос юноши в Новой Гвинее: почему европейцам и американцам удалось стать успешными и богатыми? Преимущества победителей, исследуемые Даймондом, и исторические схемы, которые он отслеживает, автоматически высвечивают и причины исчезновения культур.
Даймонд убедительно доказывает, что различия между победителями и жертвами среди культур не связаны с генетическим неравенством интеллекта или иными врожденными признаками народов, в чем упорствуют расисты. Он утверждает, что, за исключением различий в сопротивляемости некоторым болезням, судьбы культур не только не предопределены генетически, но даже и не зависят от генетического набора. Однако успешные завоеватели исторически обладали принципиальным преимуществом, которое автор именует биогеографией. Предки победителей имели преимущество на старте, были особенно продуктивными земледельцами и скотоводами, производящими разнообразную пищу в количествах, способных поддерживать многочисленное и плотное население.
Многочисленное и плотное население — иными словами, города — оказалось в состоянии содержать индивидов и институты, занятые другими видами деятельности, нежели добывание пропитания. Города смогли содержать специалистов по производству орудий и инструментов, гончарному делу, судостроению и меновой торговле. Они смогли сформировать законодательство и внедрить его в жизнь, создать жречество для отправления культа и его распространения, иметь специалистов по учёту и вооружённые отряды для защиты и нападения.
По Даймонду, исходное определение причин несходства мощности культур сводится к географическому везению. Согласно результирующему определению, основные причины — это размерность и плотность населения, которые и определяют различия в технологической и организационной специализации. Все эти факторы поддаются количественной оценке. Такого рода анализ настолько удачно объяснял результаты столкновений, бушевавших от Арктики до Океании, что Даймонд надеется на создание основы для подлинно научной истории человечества. Это должна быть серьёзная, строгая наука, опирающаяся на факты, не менее солидные и измеримые, чем те, что лежат в основании физики или химии, и столь же надёжные в прогнозировании будущих эффектов конфликтов. Ему казалось, что осталось связать лишь несколько свободных концов отдельных нитей.
Одним из разрывов нитей является вопрос, как культуры утрачивают память. Даймонду было нетрудно объяснить это следствием принципа «используй или отбрось». В качестве наглядного примера он взял тасманийцев, которые были почти полностью истреблены европейцами в XIX веке. Жители Тасмании оказались наиболее примитивным в техническом отношении народом из тех, что отмечены в современной истории. Они не умели добывать огонь, у них не было бумерангов или палок для метания копья, не было ни узкоспециализированных каменных орудий, ни каноэ, ни швейных игл, и они не умели ловить рыбу. Но ведь в их родительской культуре на австралийском материке все эти технологии были! По-видимому, у тасманийцев все это тоже было десять тысяч лет назад, когда они заселили остров, перейдя по исчезнувшему впоследствии природному мосту. Один за другим тасманийцы утрачивали элементы своей культуры, потеря которых могла бы оказаться временной, будь у них связь с материком. Но такой связи не было, и утраты оказывались тотальными.
[4] В развёрнутой сноске, ссылаясь на работу Стива Олсона «Картография истории человечества: открытие прошлого через наши гены», Джейн Джекобс внесла поправку: согласно современным представлениям, айны являются реликтом того состояния человечества, когда оно ещё не разделилось на расы. Общими для айнов и японцев предками считают теперь «джомонов», перебравшихся на Восток из Южной Африки. В крови японцев эти общие предки слились с «яой», переселившимися на острова из Китая или Кореи.