Особого смысла она в этом не видела. Конечно, Гронский странным образом предугадал все: и поведение Кобота, и наличие в архивах не одного и не двух подобных дел, однако все это совершенно не было поводом посвящать его в детали исследования и делиться информацией. Но было данное обещание, а еще какое-то неуловимое, подсознательное ощущение необходимости предстоящего разговора. В конце концов Алина решила, что ничего не теряет. Встречу Гронский назначил в каком-то пабе на Каменноостровском, а это значит, что ей придется сделать всего лишь небольшой крюк по дороге домой. Будем считать, решила она, что я просто заехала туда поужинать.
Паб «Френсис Дрейк» оказался вполне уютным заведением в классическом английском стиле. Алина прошла вдоль длинной барной стойки из темного дерева, на ходу отряхивая зонт, и оказалась во втором небольшом зале. Гронский сидел в дальнем углу у окна и, увидев Алину, махнул рукой.
Только сейчас, сняв с плеча сумку, поставив на стул тяжелый рабочий портфель, повесив на спинку стула громоздкий зонтик, она поняла, насколько устала и измоталась за сегодня. Сидящий напротив Гронский тоже выглядел еще больше осунувшимся и мрачным, чем утром. На столе перед ним стояла пепельница и наполовину пустой бокал с пивом.
«Опять пьет, – подумала Алина. – Не просыхая».
– Безалкогольное, – сказал Гронский, словно услышав ее мысли.
Алина махнула рукой:
– Дело ваше. Хоть упейтесь.
Ей действительно было сейчас все равно.
Подошла официантка с меню. Алина хотела было заказать стейк, и побольше, что-нибудь типа T-bone, но посмотрела на Гронского и вдруг передумала. Ей почему-то не захотелось, чтобы он видел, как она уплетает почти полкило жареной говядины, и Алина, внутренне вздохнув, сделала более женственный, в ее понимании, заказ: лосось с овощами и большая чашка крепкого кофе.
Некоторое время они сидели молча.
– Как прошел день? – наконец спросил Гронский.
– Их восемь, – ответила Алина после недолгой паузы.
Гронский вопросительно посмотрел на нее.
– Как вы… как мы и предполагали, подобных случаев… убийств… не одно и не два. Я нашла информацию о восьми аналогичных случаях с начала года.
Алина щелкнула замком портфеля и положила на стол стопку одинаковых синих папок.
– Здесь все результаты исследований тел, протоколы осмотра мест происшествий, фотографии, – сказала она, положив ладонь на верхнюю папку. – Так что, если вам в самом деле это интересно…
Гронский кивнул. Алина раскрыла первую папку и подала ему.
– Первый случай. Седьмое марта, пятница. Девушка, 23 года. Стриптизерша. Вышла после выступления на какой-то корпоративной вечеринке – не знаю, кому пришло в голову устраивать стриптиз в честь женского праздника. Мероприятие проходило в ресторане на Большой Морской улице, а такси, которое она вызвала, почему-то остановилось на Малой: то ли водитель перепутал адрес, то ли было не проехать из-за дорожных работ. Она не стала ждать, пока он до нее доедет, и сама пошла к машине напрямую через дворы, откуда уже не вышла. Тело обнаружили около пяти утра. Предположительное время смерти – два часа ночи.
Несколько фотографий. Грязная плитка двора, кое-где – подтаявший снег. Лежащее навзничь тело в обрывках искромсанной одежды и плоти. Голова вывернута почти на 180 градусов и держится только на уцелевших шейных позвонках и лоскуте кожи. Покрытое запекшейся кровью лицо обращено вверх. На отдельном снимке – кисть правой руки, длинные накладные ногти на трех пальцах оборваны под корень. Сами ногти яркими лепестками лежат рядом с телом.
– Готова спорить на что угодно, что под ногтями оставалась целая база данных – она их сорвала в попытках защититься. К сожалению, сейчас все возможные улики потеряны или уничтожены.
Алина взяла вторую папку, раскрыла и подала Гронскому. На фотографии – мертвая женщина в обрывках белого халата, густо испачканного грязью и кровью.
– Второе убийство. Шестое апреля, воскресенье, во дворах между Прачечным и Фонарным переулками. 26 лет, медсестра, шла домой после ночной смены в больнице на улице Декабристов, там недалеко. Сорванный плащ нашли в десятке метров от тела, вероятно, она пыталась вырваться, и верхняя одежда осталась в руках убийцы. Только вырваться не получилось.
Алина перевела дыхание.
– Смерть наступила около трех часов. Как следует из материалов, она в эту ночь отпросилась со смены пораньше. Мать-одиночка. Спешила домой к ребенку. В протоколе этого не указано, но даже на фотографиях видно, что, кроме обычных для этих случаев ран, у нее сломан нос, и, я уверена, есть еще и переломы лицевых костей. Видимо, в этот раз убийце потребовалось несколько ударов, чтобы лишить ее сознания и воли к сопротивлению.
Пятое мая, понедельник. Студентка Театральной академии,