Насытившись, он почти успокоился и стал размышлять. Итак, это необъяснимо, но факт. «Диогеновы часы» действительно оказались чудесной машиной времени, которая перенесла Генку на десять или пятнадцать миллионов лет назад. А может, и на все двадцать? Точно Генка не знал, но ему это, по правде сказать, было безразлично. Что значили в его нынешнем положении несколько лишних миллионов лет! Он — единственный человек на земле. Пройдут сотни веков, пока появится первая обезьяна. Потом должно наступить великое похолодание. Огромные ледники поползут с севера и погонят перед собой стада животных. Потом опять пройдут тысячи лет, ледники растают. На освобожденных полях вырастут новые леса, и вот тогда в какой-то счастливый день среди этих лесов раздастся голос первого человека.

Впрочем, почему первого? Ведь первый человек по воле случая он, Генка!

— Геннадий Алексеевич Диогенов — первый человек на Земле! — торжественно провозгласил Генка и сам испугался своего голоса. В диком лесу человеческий голос прозвучал слабо и неуверенно. И — ни звука в ответ. Только ручей равнодушно тянул свою однообразную песенку, вымывая из-под скрюченных корней серый песок.

На миг Генке опять стало жутко, и тогда, чтобы преодолеть страх, он запел во все горло. Он пел и песню о храбром маленьком барабанщике, и «Картошку», и «Взвейтесь кострами…» Пел неважно, перевирая мотив и путая слова. Но это его не смущало: ведь на всем земном шаре кроме него не было в этот момент никого, кто знал бы хоть одну пионерскую песню.

Когда запас песен был исчерпан, Генка надел высохшую рубаху, завернул оставшихся рыбок в широкий лист и спрятал в карман. Недавнего страха как и не бывало. В Генке проснулся дух первооткрывателя.

Подточив нож на плоском камне, он вырезал увесистую дубинку, опробовал ее на соседних кустах и тронулся в путь.

Куда идти, Генка не раздумывал. Где-то он вычитал, что жизнь — это движение. А значит,- вперед и только вперед! Укрываясь за кустами, Генка осторожно поднялся на холм, но динотериев там уже не было. Только вытоптанная трава да смятый кустарник напоминали о том, что здесь недавно паслись слонообразные гиганты.

Генка огляделся. Над бескрайним ковром лесов опрокинулась голубая чаша неба. Восточный край чаши заметно посинел. День близился к вечеру. Это немножко охладило Генкин наступательный порыв, и он подумал, что пора подыскать защищенное место для ночлега. Из повестей о жизни первобытных людей Генка помнил, что лучше всего для этой цели подходит пещера. Он еще раз посмотрел вокруг и заметил в полукилометре от холма скальную гряду.

«Где скалы, там и пещеры!» — рассудил Генка и, не теряя времени, направился к гряде.

По упавшему стволу, возле которого он ловил рыбу., Генка переправился через ручей и углубился в лесную чащу.

Лес встретил его настороженной тишиной синего сумрака. Из влажной земли, пробив толстый ковер слежавшихся листьев, поднимались мохнатые папоротники. Цепкие лианы, усеянные длинными колючками, свешивались с мертвых нижних ветвей, поросших бородатым мхом.

Генка долго петлял, пробираясь сквозь заросли, и неожиданно попал в болото. Очевидно, здесь раньше протекал ручей. Рухнувшие деревья перегородили его. Ручей разлился и ушел под землю. Из мертвых стволов выросли бледные, стелющиеся побеги. Корка перегнивших корней и листьев оседала под ногами. Ямки от Генкиных следов тут же наполнялись водой.

В ботинках захлюпало. Опираясь на свою дубинку, Генка прыгал с кочки на кочку и с ужасом замечал, что с каждым шагом трясина становится все податливей. В одном месте, выбирая кочку для очередного прыжка, он на секунду остановился и вдруг почувствовал, что погружается в холодную воду. В отчаянии он прыгнул назад, по колено провалился в болото, не удержав равновесия, упал и судорожно вцепился в жесткую траву.

Несколько секунд Генка лежал без движения, всем телом чувствуя, как сквозь одежду просачивается вода, потом подтянулся за какие-то корни, высвободил из трясины ноги и осторожно пополз. Добравшись до поваленного дерева, он взобрался на шероховатый ствол и перевел дыхание. Темнело. Над болотам пополз серый туман. Неизвестная птица зловеще заверещала в синей чаще и тут же смолкла. Кто-то невидимый грузно прочавкал по болоту и, ломая кустарник, скрылся в лесу.

Наступила тревожная тишина. Мокрая рубашка неприятно холодила тело. Генка вытянулся на теплом, нагретом за день стволе и тихо лежал, прислушиваясь к лесным шорохам.

Высоко над лесом, в черном небе, зажглись звезды. Генка попробовал отыскать ковш Большой Медведицы, но тут странный шорох привлек его внимание. Казалось, кто-то тащит по траве длинную тяжелую веревку. Генка до боли напряг зрение, но ничего не увидел. А шорох все приближался, медленно и неотвратимо, затем в темноте сверкнули два светящихся глаза — и Генку охватил ужас. Он хотел броситься бежать, но не мог пошевелить ни одним мускулом.