Наталья Серая

Танец сомкнутых век

1. Нежность и страх

Константин хорошо помнит, когда это началось.

Ему почти шестнадцать. Отец настаивает, чтобы он присутствовал на приёме послов Мостового Альянса во дворце д’Орсе. Скучища. Тоска смертная. Одна только радость — его кузину Анну тоже обязали быть там. Вместе они непременно найдут способ сделать это тухлое сборище хоть чуточку веселее! Например, можно сообща свести в одну пару в кадрили отцовского камердинера, вечно носящегося со своим носовым платком, и придворную аптекаршу — любительницу кошмарно резкого парфюма. А после с азартом считать раскатистое чихание: которое по счёту заглушит музыку? На одном из прошлых приёмов уже имел место подобный конфуз. Не без участия Константина и Анны, разумеется. Или можно, скажем, шепнуть вдовствующей госпоже де Мар, что вон тот бравый воин в доспехах Монетной Стражи — её самый большой тайный воздыхатель. И остаток вечера с любопытством наблюдать, как оный воин отчаянно пытается скрыться от её томных взглядов и навязчивого внимания. Главное потом не огрести за это от самого воина, то бишь Курта. Хотя, может ещё и спасибо скажет. 

Или можно придумать… Да какая разница, что именно. Им с Анной никогда не бывает скучно вместе.

Он заглядывает в её комнату перед самым началом приёма. Без стука — разве им есть что скрывать друг от друга? И оторопело моргает, глядя на… Анну? Это точно она? К приёму с послами Альянса ей принесли платье по последней моде: открывающее спину, оголяющее худые чуть угловатые плечи. Плечи… Светлая кожа, россыпь едва различимых веснушек, ямка у основания открытой шеи, остро торчащие ключицы…

Сколько раз он дружески трепал эти плечи, сколько раз они в шутку боролись и валяли друг друга по траве на тренировках, сколько раз засыпали плечом к плечу, головой к голове в обнимку с интересной книгой, но сейчас… Сейчас всё иначе. Константин заворожено тянет руку, касается её плеча, скользит ладонью по бархатной спине, пересчитывает чуть выступающие позвонки кончиками пальцев…

— Эй! — Анна взвизгивает и смеётся. — Ты чего? Щекотно же!

— Ты сегодня какая-то… другая, — улыбается Константин.

— Какая ещё другая?

— Красивая! — не задумываясь, отвечает он.

— Да ну тебя, — Анна фыркает. — Я в этом жутком корсете даже дышать нормально не могу, не говоря уж о том, чтобы что-то съесть: он же от одной пироженки затрещит по швам!

— Можно подумать, кто-то на этом кошмарном приёме даст тебе спокойно поесть! — теперь фыркает уже Константин. — Оглянуться не успеешь, как какой-нибудь альянсовский хлыщ потащит тебя танцевать — и плакали твои мечты о пирожных с кремом! А хочешь… — он снова улыбается. — Хочешь, я спасу тебя от всех хлыщей разом и сам буду приглашать на каждый танец?

— Чтобы потом получить выволочку от де Курсийона за нарушение всех мыслимых правил этикета? Вот уж нет! Лучше придумай, как нам сбежать с этого нудного сборища как можно скорее. Лето уже почти закончилось, а мы в этом году даже ни разу не лазили на крышу часовни смотреть на звёзды. Хочу сегодня посидеть там. Как раньше.

Константин кивает и подаёт ей руку.

Да, он найдёт способ улизнуть от скучных вельмож. И они снова будут глядеть на звёзды с крыши часовни. Точнее, смотреть на звёзды будет только Анна. 

Константин будет смотреть на её плечи. И чувствовать, как что-то щекочущее и тревожное скребётся в его рёбра изнутри. И понимать: ничего уже не будет «как раньше».

Это будет так волнующе. Замечать, каким лучистым светом сияют её глаза цвета медового янтаря, как закат окрашивает их тёмной охрой, а сумерки делают почти зелёными. Замечать, какой мечтательной становится её улыбка, когда она смотрит на огромные корабли навтов в порту. Замечать, что одна непослушная прядь её искрящихся медью волос постоянно выбивается из-за уха и щекочет ей шею, но Анна отчего-то никогда не поправляет её. Замечать, каким смыслом наполняются привычные объятия, и шутливо взъерошенные волосы, и переплетённые пальцы. Это будет так волшебно: открывать всё это новое в ней. В себе самом. Это будет так восхитительно. И так… недостаточно…