– Не могу. Охотники выберутся большой компанией, и в их штаб станет проще попасть. У Альрика было много полезных вещиц, они пригодятся нам в противостоянии с Хауком.

Наверное, если бы не последствия, я даже радовалась бы, что Альрика убил сумасшедший фанатик. Он был предводителем охотников, древним манипулятором и вообще козлом. Именно Альрик был зачинщиком прошлой войны, организовал охотников, тонко просчитал стратегию и тактику, избавился от тех племен, которые ни за что не прогнулись бы под него, и запугал остальных настолько, что все хищные планеты согласились поклониться ему, как правителю нашего мира. Однако, радости от бесславной кончины Альрика оказалось ничтожно мало – он единственный сдерживал охотников от нападения на нас и сохранял хрупкий мир. Теперь никто и ничто не убережет от разъяренной толпы убийц.

– Будь храброй, – велел Эрик и поцеловал меня в макушку. Поцеловал впервые с того самого дня, как я умирала на грязном полу в Лондонском штабе охотников с надорванной жилой. Тогда я выжила.

Выживу ли сегодня? Я не настолько безумна, чтобы держаться на энтузиазме и голых лозунгах.

Но Эрику сказала:

– Хорошо.

Влада я обняла сама. Мне вообще по статусу положено – мы с детства близки, и порочные желания легко прятать за дружеской улыбкой. Во всяком случае, долгие годы у меня получалось прекрасно. И до недавнего времени этого хватало.

Сегодня мне хотелось прижаться, втиснуться в него всем телом, сделать что-нибудь неприличное, но я, конечно же, не стала. Я никогда не выхожу за пределы френдзоны, да и мысли у него сейчас все равно не о том. Его мысли и желания я с детства определяла точно. И научилась соответствовать ожиданиям.

Они ушли, и дом опустел. Будто густым туманом, наполнился тревогой и дурными предчувствиями. Тишина раздражала, от периодических шушуканий защитниц разило страхом и отчаянием. В гостиной готовили ритуальные фигурки и подбадривали Майю. Дом пропах воском, сандалом и миррой, от запахов кружилась голова и подкашивались колени. Или то не от запахов?

У Майи, конечно же, получится. Если оставшиеся воины смогут оградить место ритуала, потому что иначе… О всяких «иначе» думать не хотелось.

Глубокое, размеренное дыхание всегда помогало взять себя в руки. И я взяла. Что бы там ни думал Эрик и остальные, я его сестра, и это мой дом. А значит, я сделаю все, чтобы он сегодня выстоял.

Почти единственная радость для меня – Алан, и детские объятия приводят в чувство. Грудь заполняет теплота, она не находит выхода и распирает изнутри, и я просто дышу, прижимая к себе племянника. Светлые волосы, торчащие во все стороны, что делает его похожим на одуванчик. Изучающие льдистые глаза, подбородок с ямочкой – эти черты повторяют черты Эрика, но в остальном… Алан открыт, даже распахнут миру, и мир стелется под его неуверенные пока шаги, раскрывается в ответ, и малыш поглощает его – жадно, неистово. Предполагаю, что Эрик в детстве был таким же, а сейчас… сейчас все изменилось. И, наверное, не стоит об этом жалеть.

– Полина поручила детей мне.

Я и не слышала, когда она вошла. Прокралась кошкой в детскую, застыла у двери. Непроницаемое выражение лица, тонкая линия губ, высокий лоб без единой складочки, светло-серые глаза. В них – пустота.

Ира умела играть в ледышку. Великая воительница, в прошлом – наследница племени митаки, в настоящем – жена вождя атли, она всегда знала свое место. И привилегии, которые это место обеспечивало. Статус. Маски, что к статусу прилагались.

Конечно, она умела их снимать. С Полиной вот… хотя странно, им бы враждовать, а они подружились. Порой ревность женской дружбе не помеха, а теперь им и вовсе нечего делить.

Я тоже надеялась дружить с Ирой. Улыбалась, приносила миндальное печенье – любимое, между прочим, присланное подругой из Лондона. Заваривала ароматный чай. Звала, а она отказывалась – что от печенья, что от чая. И от моего общества заодно. Почему? На этот вопрос Влад лишь усмехался и пожимал плечами, мол, Ира – интроверт чистой воды.

– Хорошо…

При ней я всегда тушевалась. Отступала. Наверное, оттого что понимала: если моя мечта сбудется, и мы с Владом обвенчаемся, нам с Ирой придется его делить. Благо, законы хищных это позволяли, и мужчины нередко заводили себе несколько жен. А я… пока я могла лишь мечтать.

– Идем, Алан. – Ира протянула руку, тут же потеряв ко мне всякий интерес. Не получится, видать, у нас дружбы. Эта мысль оказалась холодной и скользкой, как змея.

Алана пришлось отпустить, и с того момента в сердце поселилась тревога, зудящая, как комар. Хотелось быть с ним, оберегать… Только вот я ничего не смогу сделать, если охотники войдут в дом. То ли дело – Ира…