Позади послышалось шуршание, и я обернулась, заметив, как мальчик положил одну конфету в карман.
Материнская часть меня взбунтовалась.
– Возьми еще, – голос сейчас прозвучал ласково. Насколько я была способна быть ласковой в эту минуту.
Он хоть и выглядит защитником мамы, или просто дерзким мальчишкой, но он был ребенком и скромно протянул руку, чтобы взять еще… одну.
Настаивать не стала. Характер все-таки есть у него.
Женщина встала со стула и, оставив на столе листок небольшой с цифрами, пошла на выход с сыном, с которого я не сводила глаз.
Так сильно похож…
На пороге она обернулась.
– Антон, спускайся пока что вниз, я сейчас.
Он кивнул и открыл дверь, прежде чем обернулся.
– Спасибо. До свидания.
– Всего хорошего.
Не знаю, откуда у меня взялось все это самообладание. Но я была на грани.
Маша на моих руках снова замерла и следила за гостьей напротив.
– Не думайте обо мне плохо, пожалуйста.
Она выглядела грустной. Глаза снова стали пустыми. Но передо мной была не просто женщина. Не потерявшийся в чужом городе турист, которому, возможно, хотелось помочь.
Она была любовницей моего мужа. Один раз, или сотни. Это не имеет значения. Она была той, кто родила сына от моего мужчины, и явилась спустя десять лет.
– Чтобы быть с вами откровенной, мне придется стереть маску уважения и хорошего тона, Варвара. Вы пришли в мой дом и потребовали моего мужа. Бесстыдно и бесчеловечно.
На языке и в голове крутились иные слова, но я все еще держала в руках свою боль. Потому что начни я с ругательств, призналась бы во всем той, кто не должен этого видеть.
– Нет… Нет, вы неверно…
– Так или иначе, не прямыми словами, но потребовали. Я не могу не думать о вас, плохо смотря на вашего ребенка. Он копия моего супруга.
– Он не виноват… – она пошла в наступление.
Разумно. Так поступила бы каждая женщина за свое дитя. Но она ошиблась во мне. Винить ребенка в том, что взрослые ведут себя подло и мерзко нельзя. Признак самой банальной слабости и трусости.
– Я этого не говорила. Он ребенок и я бы никогда не стала выливать свою злость за неверность мужа на него. Я сама мать, и не посмела бы ничего подобного. Вы не можете просить меня о подобном.
– Я просто… просто потеряла все. Я справлялась эти годы одна и не предъявляла счет. Но мой сын имеет право на то, чтобы его отец о нем позаботился, когда он в этом больше всего нуждается.
Острые ножи летели в мою грудь, будто там была нарисована мишень. Яркое красное пятно расползалось в самом центре. Она была метателем этих коварных вещиц, а я стояла и позволяла ей это делать. Потому что они оба знали правду. А я нет. Заранее проигравшая сторона.
– Вам лучше поговорить об этом со Славой.
– Вы правы. Простите.
Она отошла к двери, но я решила задать еще один вопрос. Даже не знаю почему.
– Варвара, – она замерла. – У вас был роман с ним?
Обернулась и смотрела так, будто ей больно.
Больно?
А мне? Она видит мою боль? И должна ли?
– Это было что угодно, но не роман. Поверьте Нина, я бы никогда не согласилась, чтобы Антон знал своего отца. Этого не должно было случиться. И мне жаль, что это стало возможным.
Она вышла, а я осталась переполненной вопросами чашей.
Искать, чтобы найти?
Искать, чтобы потом разочароваться?
Что все это значит?
Что вообще сейчас было?
Ушла в комнату, оставила Машу в манеже и рухнула на пол рядом.
Просто рухнула как карточный дом, на который было достаточно просто подуть. Ненадежная конструкция. Шаткая и вялая.
Какой же бред.
Какой ужасный бред.
Мысленный круговорот, а выхода из него я так и не нашла.
Десять лет назад. И все эти годы ни намека.
Десять лет, в самый сложный период нашей… моей жизни. Конечно, моей, раз он нашел в себе силы пойти на измену, пока я страдала. И все эти возобновленные чувства…
– Господи…
Скрутилась на боку и наконец отпуская всю боль, выжигающую изнутри, я заплакала.
Тихо, но сильно… И все же, малышка почувствовала. Попросилась ко мне.
Взяла ее на руки и пошла на кровать.
На удивление дочка любит обниматься. Не вырывается из рук. Вот и сейчас, она лежала, спокойно дергая за мои буйные волосы. Не подозревая, что моя душа сейчас растекается жалкой лужей любви, которая, возможно, не была нужна тому, кто так легко предал меня в прошлом. Ее отец.
Посмотрела на Машу и улыбнулась, когда увидела ее озорное личико. Светлые глазки и мокрые от слюны пальцы, что она с радостью грызла.
– Как дела, крошка? – я заговорила с ней, и она радостно задрала ножки, пытаясь покусать пальчики, но сдалась и снова принялась за руки. – Мучают эти зубки, да?
Потянулась и взяла с тумбы ее прорезыватель-кольцо в форме яблочка.
– Держи, зайка.
Маша с радостью вцепилась в него, а я лишь