На это муж вдруг усмехнулся и наклонился чуть ближе, сообщая доверительным тоном:

– Златон не мой ребенок. – Внутри что-то оборвалось. Что он только что сказал? – Так что с ним можешь поступать так, как считаешь нужным.

Он улыбнулся и вздохнул, словно был рад наконец сказать то, что тяготило уже давно.

– Что ты несешь?! – Если Серп хотел таким образом сбить ее с толку и сменить тему, у него прекрасно получилось. – Это твои дети, оба, и ты это прекрасно знаешь! Обвиняешь меня в измене?

Да как он смеет?! Она не сдержалась и замахнулась отвесить ему пощечину, но мужчина перехватил ее стремительно зеленеющее запястье.

– Ну что ты, дорогая, я просто ставлю перед фактом. Платон – мой. Попробуешь его у меня забрать – горько пожалеешь. А со старшим делай что хочешь. Будешь уходить – закрой дверь.

Слова Серпа глубоко обидели Агату, разозлили до предела. Она хотела продолжить спор, но остановила себя силой. Зачем унижаться, доказывать свою правоту? Да ещё в каком вопросе? Он считает своего первенца не родным?!

Это даже звучит нелепо! Агата всегда была верна Серпу Адрону. С чего это она должна оправдываться перед ним, как будто совершила что-то аморальное?!

Всё же она успокоилась и не стала обращаться. Пока что. Она выше этого, умнее, рассудительнее. Вторая форма не возьмет над ней верх, хотя внутри всё и кипит и требует выхода наружу.

– Если я уйду, ты больше меня не увидишь, – сказала Агата тихо, но решительно.

Она надеялась, что муж её остановит. Покачает головой, скажет: «Не выдумывай». Извинится. Объяснит, что просто выдался очень тяжелый день и все эти жуткие слова – неправда. Тогда бы она нашла в себе силы простить его.

Но Серп лишь безразлично пожал плечами. В лице его ничего не поменялось. Глаза оставались холодными.

– Что ж, это твой выбор. А пока – у меня дела.

Он вернулся в кабинет, захлопнув за собой дверь. Агата осталась одна посреди коридора. Растерянная, опустошенная. Она не видела ничего перед собой, когда шла в детскую игровую комнату. В глазах стояли злые слезы.

Серп не мог так поступить с ней. Не мог сказать ей тех ужасных слов, не мог обвинить в измене. Нет, это неправда. Её муж – другой. Заботливый, чуткий, нежный. Что с ним случилось?

Он совершенно свихнулся от своего проклятого дара! Перестал видеть, где хорошее, а где плохое!

Агата не сомневалась – особая родовая магия, которая поселилась в её муже незадолго до рождения Платона, всему виной. Он определенно изменился тогда. Стал молчаливее, задумчивее. Ей говорили, что дар всегда накладывает на орка отпечаток, слишком уж сильное у него влияние – но она не думала, что это произойдет с ее Серпом.

Платон со Златоном играли в оловянных солдатиков. Шестилетний Злат был невероятно непоседливым, активным донельзя, а четырехлетний Платоша – не по годам умный мальчуган. О чем говорить, он умудрялся воровать из отцовской библиотеки книги о магии, пусть читал еще совсем плохо. Но ориентировался по картинкам, запоминал формулы, а после вдумчиво перерисовывал цветными карандашами в блокнотик.

Агата прекрасно знала о маленьком «грешке» сына, но не запрещала ему копаться в книгах. Ничего плохого он не сделает, листает аккуратно, никогда даже страницу не загнет. Да и Серп хоть запрещал лазать по библиотеке, но сам же дико гордился, когда Платон рассказывал что-нибудь про колдовство.

Злата книжки интересовали мало. Ему больше нравились машинки или мультфильмы, которые показывали по телевизору. Он любил играться с другими детьми и напоминал самого Серпа в молодости – такой же неунывающий и улыбчивый.

Такие разные у них росли дети, но одинаково замечательные.

– Мама, Платон отбирает у меня пехотинца! – пожаловался Злат, показывая брату кулак.

Платон покачал головой.

– Это не пехотинец, а полководец, посмотри на его одежду. Папа же тебе объяснял, а ты опять неправильно им играешь!

– Нельзя играть неправильно, это моя игра, как хочу, так и играю! Мама, скажи ему!

Агата закусила губу, чтобы вновь не закипеть от гнева. Как можно было сказать, что Злат – не от Серпа? Что в голове этого невозможного орка?! Чем он вообще думает?!

Всю жизнь она любила только своего мужа. С самой юности. Когда ещё он был весельчаком и душой компании, когда играл на гитаре и заразительно улыбался – пока его не накрыл жуткий магический дар, превративший некогда светлого орка в собственную мрачную копию.

Она оглянулась. Вновь вспомнилось, что в кабинете, совсем недалеко от игровой, сидит опасная тварь, и детям попросту нельзя находиться рядом с ней. Кто знает, что придет Медее в голову.

Надо сейчас же уходить. Забирать детей и поскорее убираться из этого дома. Серп думает, что жена и старший ребенок ему не нужны? Что ж, пусть так. Он обязательно опомнится и пожалеет о своих словах. Но Агата не будет преданно дожидаться извинений на коврике под дверью. Она свободная женщи