— Да, — нетерпеливо сказал отец. — Но если тебе нехорошо, мы можем остаться. Я предупрежу Игоря Владимировича.

— Не нужно, — покачала головой Гораздова. — На свежем воздухе мне станет лучше.

Пока отец заводил мобиль, Анна Владимировна взяла меня за руку.

— Знаете, кто посадил эту вишню? — шепотом спросила она. — Ваша мама.

— Вы поняли это, когда прикоснулись к дереву?

— Да, — кивнула Анна. — Я на одно мгновение увидела ее.

И одними губами добавила:

— Потом. Сейчас не время.

Я несколько минут смотрел вслед мобилю. Потом вернулся в сад и тоже прижался лбом к старой вишне. Кора дерева была теплой от солнца, но мне показалось, что тепло идет изнутри дерева.

Глава 3

— Может, пообедать изволите, ваше сиятельство? — предложил Игнат, когда нежданные гости уехали. — Я свежих щей наварил с говядиной. И сметана есть. Густая, сладкая — пальчики оближешь!

Слуга просительно смотрел на меня.

— Щи с говядиной? — улыбнулся я. — А, давай! Накрой на кухне, пообедаем вместе.

Обрадованный Игнат принялся разогревать щи и накрывать на стол. А я вернулся в кабинет и рассмеялся от неожиданности.

Третье удобное кресло уже вернулось на место, и столик с шахматными фигурами, как ни в чем не бывало, стоял у стены.

— Значит, не нравится тебе мой батюшка? — спросил я вслух, подкидывая в руке тяжелую костяную фигурку ладьи в виде осадной башенки с зубцами. Фигурка была тяжелой и теплой на ощупь.

Дом ничего не ответил. Но по кабинету словно пролетел порыв холодного ветра. Это был не обжигающий холод, а сквозняк. От него возникло отчетливое неуютное ощущение.

— Не нравится, — кивнул я. — Но поделать нечего. Придется как-то выстраивать отношения — все же, мы принадлежим к одному роду. Не слишком умно враждовать из-за таких пустяков, как разные взгляды на жизнь. Согласен?

Дом снова промолчал. Но сквозняк прекратился, и я счел это знаком согласия.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Наклонился над шахматной доской, внимательно оценивая позицию. Дом в этот раз играл белыми и атаковал, умело используя преимущество первого хода.

— Давай-ка, я короля уберу от тебя подальше, — решил я, делая рокировку. — Вот так! Теперь атакуй на здоровье.

Я еще немного посидел в кресле, глядя на украшенный лепниной потолок и наслаждаясь одиночеством. Потом перевел взгляд на окно и удивленно поднял брови. В окне появился витраж. Он был искусно выложен из цветных кусочков стекла. Солнечный свет, проходя сквозь них, превращался в мягкое золотистое свечение.

Витраж изображал человека в длинном темно-синем плаще с капюшоном. В руке человек держал старинный золотой фонарь.

— Красота какая! — улыбнулся я. — Это знак, что мы договорились?

И не поверил глазам — фонарь на витраже едва заметно качнулся вверх-вниз.

Откладывать разговор с Иевлиным я не стал. Если уж пообещал отцу помочь, то сделаю это поскорее.

На удивление, бывший императорский повар отозвался сразу.

— Рад вас слышать, господин Тайновидец.

Даже в его мысленной речи явственно слышались привычные ворчливые нотки.

— Взаимно, господин Иевлин, — улыбнулся я.

И не стал тянуть время, а сразу перешел к делу.

— Я к вам с просьбой.

— Внимательно слушаю, Александр Васильевич.

— Мой отец собирается жениться. По какой-то причине ему очень важно, чтобы угощением на свадьбу занялись именно вы. Вы могли бы поговорить с ним об этом?

— Поговорить-то можно… — помолчав, отозвался бывший императорский повар. — Только вот о характере вашего батюшки я наслышан. Да и сам я не сахар, честно говоря. Думаете, мы сможем с ним поладить?

Он снова замолчал, а потом спросил:

— Вам очень важно, чтобы я согласился?

— Не очень, — откровенно признался я. — Мне было важно передать вам просьбу отца. Но решать вам. Я в любом случае благодарен за разговор.

— С вами удивительно легко иметь дело, Александр Васильевич, — проворчал Иевлин. — Хорошо, я подумаю.

На этой доброжелательной ноте мы распрощались.

— Ваше сиятельство, обед готов! — торжественно объявил Игнат, появляясь в дверях кабинета. — Извольте кушать!

Впечатление не портил даже клетчатый кухонный фартук, который Игнат позабыл снять.

— Ты настоящий дворецкий, — рассмеялся я, поднимаясь из кресла. — Идем!

Щи получились отменные — густые, наваристые, с тонко нашинкованной капустой и полосками сладкого перца. Сметана плавала в них белоснежным айсбергом.

— Вкусно, ваше сиятельство? — озабоченно спросил Игнат.

— Очень! — промычал я, не переставая работать ложкой. — Накормил на славу. Где ты научился так кулинарить?