И тут в сознании раздался зов Игната.

— Ваше сиятельство, вам бы вернуться домой. Тут беда!

Голос слуги звучал испуганно.

— Что случилось, Игнат? — насторожился я.

— Приехал ваш батюшка с Анной Владимировной. Он очень сердит.

Вот, не было печали!

Мы с отцом не виделись уже пару недель. И зов друг другу тоже не посылали — за последний год мы оба благополучно избавились от этой привычки. Несмотря на потепление в наших отношениях, к тесному общению с отцом я не стремился. Да и он тоже, судя по всему.

И вдруг, взял — и приехал! Это неспроста.

— Не паникуй, Игнат, — сказал я. — Проводи гостей в дом и предложи им чаю. Я скоро приду.

— Так в том-то и беда, ваше сиятельство! — доложил Игнат. — Дом вашего батюшку ни в какую не пускает. Оставил за калиткой, и все.

От неожиданности я чуть не расхохотался, но вовремя взял себя в руки.

Надо же, а у моего дома хорошая память! Он не забыл нашу ссору с отцом, и по-прежнему защищал меня.

— Может, его сиятельству чай к калитке вынести? — испуганно предложил Игнат.

— Не нужно, — улыбнулся я. — Я подойду через пару минут и все улажу.

— Вы уж поторопитесь, Александр Васильевич!

Черный отцовский мобиль стоял на подъездной дорожке, перекрыв въезд в гараж. Отец сердито расхаживал перед калиткой, заложив руки за спину и крепко сцепив пальцы. Его напряженная спина выдавала крайнее возмущение.

Меня удивила одежда отца — он был в охотничьем костюме и высоких сапогах. Не самый подходящий наряд для того, чтобы навестить сына.

Анна Владимировна стояла возле мобиля. Она была в сером брючном костюме. С озабоченным выражением на лице она следила за метаниями моего отца. Заметив меня, Гораздова облегченно выдохнула.

— Анна Владимировна, очень рад вас видеть! — поздоровался я.

— Здравствуйте, Александр Васильевич, — приветливо откликнулась Гораздова.

Отец резко развернулся на каблуках и уставился на меня.

— Александр, что за… — резко начал он.

И тут же прикусил губу.

— Добрый день, Василий Игоревич, — улыбнулся я. — Не ожидал, что вы заглянете.

Отец хотел еще что-то сказать, но Анна осторожно потянула его за рукав.

— Мы сами не ожидали, что заедем, — с улыбкой сказала она. — А ваш особняк очень бережет ваш покой.

— Поэтому я здесь и живу, — кивнул я, открывая калитку.

Я задержал ладонь на холодной чугунной перекладине и попытался послать зов дому.

— Это мой отец, — сказал я. — Иногда он бывает невыносим, но я ценю его попытки наладить отношения.

Дом, как всегда, ничего не ответил. Большую часть времени он старательно прикидывался самым обычным старым домом, а я поддерживал эту игру. Ведь каждый имеет право казаться, кем захочет, не так ли?

Но я ощутил в груди волну тепла — дом дал понять, что слышит меня.

— Прошу, — сказал я.

Анна, не колеблясь, вошла в сад. Отец хмуро поглядел по сторонам, но тоже решился. При этом он не споткнулся о какой-нибудь внезапно выросший под ногами пучок травы и не застрял в проеме калитки.

Дом внял моей просьбе.

— Спасибо, — беззвучно сказал я.

И поманил Игната, который опасливо выглядывал из-за двери:

— Игнат, будь добр, принеси чай в столовую.

— Не нужно, — резко отказался отец. — Мы заехали буквально на минуту, и уже потеряли много времени.

Он демонстративно взглянул на часы, но я не обратил на это внимания. Манеры отца давно перестали меня задевать.

Анна снова дотронулась до его руки, словно успокаивая. И у нее получилось — отец с шумом втянул воздух, но все же немного расслабился.

— Поговорите с глазу на глаз, — предложила Анна. — А я с удовольствием посмотрю сад, если Игнат меня проводит. Можно, Александр Васильевич?

— Конечно, — кивнул я.

Невеста моего отца была магом природы. Ей куда привычнее было общаться с растениями, чем опекать недовольного жениха. Но она, все же, взяла отца за руку и тихо сказала:

— Прошу вас.

Анна не договорила — за нее все сказала мягкая улыбка.

— Хорошо-хорошо, — насупившись, буркнул отец. — Так где мы можем поговорить?

— Прошу в мой кабинет, — пригласил я.

Недовольство на лице отца уступило место удивлению.

— У тебя есть кабинет?

— Да, — улыбнулся я. — Сам не ожидал.

Мой отец обладал удивительным свойством характера — даже сам того не желая, он каждую свою фразу умудрялся превращать в колкость. Но ответное дружелюбие всегда обезоруживало его, и я успешно этим пользовался.

На этот раз в кабинете было только два кресла. Одно из них стояло за рабочим столом, другое — напротив. По замыслу дома, именно в нем должен был сидеть посетитель.