Большущая коробка, а внутри — усадьба, как в Латинской Америке, и стадо коров. И запах нездешний, неведомый, так что кажется, будто усадьба очутилась в Париже по недоразумению, перенеслась сюда случайно. Если расставить на ковре эвкалипты, сразу чувствуешь их величие и веет простором.

Сквозь эти просторы мчатся гаучо с длинными лассо. Вот у лошади подгибаются ноги, она падает, схваченная петлей.

В другой коробке — кофейные плантации. В жарком мареве обходят свои владения чужеземные хозяева, попыхивая трубками. И девственные леса отражаются у них в глазах. Иногда эти плантаторы останавливаются на миг, будто запамятовали что-то сказать или сделать. И тут к ним подбегает собака с конвертом в пасти.

А теперь давайте подойдем ближе к кофейным деревьям. Вот они — выстроились ладными рядами, которым нет конца и края. Как подобраться к деревьям? Пойдем-ка следом за плантаторами.

И еще была коробка сигар. На этикетке написано «Рио». Подносишь спичку к кончику сигары, и тут же распахивается гавань во всем великолепии, с кораблями на якоре, с ободком гор вокруг, а над городом — пронзительная синева неба.

Раньше Антуан получал подарки разве что от няни, совсем скромные, и был ошеломлен, увидев эти игрушки.

Пока он был в детской, взрослые перешептывались, а порой громко обсуждали, откуда могли взяться эти подарки. Кто присылал их мальчику?

Размышляя о сигарах, еще целых, которые он пока не поджег, Антуан заметил на пальце незнакомца золотой перстень с черным камнем — такой же был на руке у человека, который, скорее всего, и разлучил его с Розой. Значит, нужно кричать о помощи в окошко автомобиля?

— Да, верно, продолжайте ехать этой дорогой, все время прямо.

Сидя рядом с высоким месье, Антуан чувствует, как у него внутри разливается покой, и ему ничуть не страшно. Но зачем же все-таки он расцепил их с Розой руки?

Антуан доверяет этому незнакомцу. Кажется, он хороший. (И пахнет от него хорошо — вокруг еле уловимого, тонкого запаха чистоты вьется запах одеколона.) Да и выглядит он достойно, очень достойно, он просто сияет благородством, как ночь, спустившись на землю, сияет мириадами звезд. Антуан как будто бы шагает туда, где кончается темнота, он вот-вот переступит черту, за которой светло и ясно.

— Ну как, малыш, все в порядке? Будь же счастлив, — говорит незнакомец, он взволнован и смущен, словно только что доверил мальчику тайну.

Антуан перебирает пуговицы на своей новой курточке, изучает карманы, ощущая пальцами плотную, добротную ткань.

Машина останавливается напротив сквера на улице Лаборд. В доме лифт, совсем как у Антуана. Незнакомый господин мягким движением впускает его в кабину и входит сам и, пока они едут, снова спрашивает, все ли в порядке. Когда лифт подплывает к третьему этажу, Антуан отвечает, что все хорошо. Еще через полтора этажа незнакомец говорит:

— У меня весело, вот увидишь, там дети, и они уже заждались тебя.

Услышав скрежет лифта, ребятишки открывают дверь квартиры и всей гурьбой выбегают встречать Филемона Бигуа. Среди них и малыши, и дети постарше, и ни один не кажется несчастным. У самого высокого мальчика в руках футбольный мяч. С цепким любопытством все разглядывают новенького, и, похоже, им не терпится рассказать ему множество вещей. Память Антуана схватывает каждую деталь. Вероятно, он даже слышит, как работает его ум и вбирает все происходящее. Ни одна мелочь не ускользает.

— Вот и ваш новый друг, — говорит незнакомец.

Антуану протягивают пятнадцатилетнюю руку и еще две руки — они гораздо меньше, чем у него самого.

II

Полковник Филемон Бигуа представляет Антуана своей жене так скупо, как только можно вообразить:

— Юный Шарнеле.

Деспозория полная и прекрасная, и до чего ласково она смотрит на мужа, сколько сияния в ее глазах. Супруги обмениваются взглядом значительным и полновесным, который насыщен осознанием выполненного долга.

Няня помогает Антуану вымыть руки и лицо, ребята внимательно наблюдают — они не отходят от новенького ни на шаг, им любопытно в нем все. Они быстро смекнули, из какой Антуан семьи и чем омрачена его жизнь.