Василий Кленин

Третий флот

Пролог

Это было не то море, которое грезилось ему в почти еженощных снах… Но это было море. За минувшие 20 лет из дивного и манящего оно превратилось в очень знакомое и даже немного скучное. И все-таки… И все-таки оно пахло настоящим морем. Оно так же убаюкивающе качало корабли. И так же могло впасть в ярость, угрожая потопить дерзких людишек, вздумавших его покорить.

Чжэн Хэ неспешно шагал по палубе драгоценного корабля баочуань, оглядывая столь любимые его взору просторы. Просторы, правда, невеликие: с одной стороны море стискивала горная туша Суматры, а на севере чистоту горизонта портили низкие берега острова Бангка.

«И все-таки это море».

Надо радоваться, что хоть такую возможность предоставил ему старый друг Ян-ван… Только сугубо наедине с самим собой и лишь исключительно в мыслях адмирал Чжэн Хэ позволял себе так называть величайшего правителя империи Мин. И другом, и Ян-ваном. Но он был убежден, что имеет на это право, ведь уже сорок лет служит ему верой и правдой. А лучшие годы их совместной борьбы за жизнь пришлись как раз на то время, когда принц и будущий император управлял Северной столицей и официально назывался Ян-ваном. Именно тогда мальчишка-кастрат Ма, всю родню которого перебили сторонники новой империи, попал в услужение принцу. Вместе они бились с монголами, которые отказывались признавать, что Китай им больше не принадлежит. Сражались с родственниками принца, которые хотели уничтожить конкурента. И когда Ян-ван взошел на трон, сменив имя и объявив начало эры Юнлэ, тогда же и бывший мальчишка Ма тоже получил новое имя.

Чжэн Хэ.

«Новое имя, новые титулы, новые обязанности — и я со всем справлялся отлично, — вспоминал адмирал. — Но всё изменилось, когда император Юнлэ поручил мне искать союзников против Железного Хромца».

Конечно, кому как не потомку мусульманской бухарской семьи искать друзей на западе против Тамерлана. Но всё дело в том, что император придумал искать их не на старых ненадежных путях через горы и пустыни, а морем.

«Построй великий флот, велел он мне, и посети все страны Южного моря. И я построил, Будда тому свидетель…».

Шестьдесят два баочуаня — корабля-драгоценности, равных которым не было нигде в мире — строились несколько лет, а потом одновременное вышли в море. Их сопровождали еще более сотни кораблей поменьше. Куда бы ни заходил Золотой флот, его встречали, почти как флот богов, сошедших с Неба.

Именно тогда, почти двадцать лет назад, Чжэн Хэ безудержно влюбился в море. Наверное, потому что он был евнухом и не мог подарить истовой любви к женщине. Нашел себе иную страсть…

Золотой флот путешествовал несколько лет, посетил тридцать разных стран, воевал с пиратами. И с великой славой вернулся на родину. А после Чжэн Хэ организовывал новые и новые морские походы. Богатые, могучие, вызывающие трепет у всего мира. Императору Юнлэ нравилось последнее — он мечтал, чтобы о величии империи Мин знали повсюду. И страсть его друга-евнуха этому способствовала. Но многим сановникам не нравилось то, что на каждое путешествие Золотого флота уходят сотни даней серебра (дань равен примерно 50 килограммам — прим. автора). В шестой раз они воспротивились. Настолько категорично, насколько могут это сделать верноподданные сановники.

Но венценосный друг не подвел. Он заставил потратиться на шестой морской поход. Мандарина Ся Юаньчжи, ведавшего доходами и сборами империи, даже посадил в темницу… Чжэн Хэ страшно боялся, что его счастье продлится недолго, а потому в шестой раз заплыл настолько далеко, насколько позволяли возможности. Побывал в дивной стране совершенно черных людей, где обитают полосатые лошади, пятнистые коровы с шеей длиной в несколько локтей и хищные звери с гривой волос на голове, как у людей. С одержимостью голодного он мечтал увидеть еще неизведанные земли. И еще. И еще!

Прекрасное было путешествие…

«Год назад, когда мы вернулись, в Нанкине уже не было прежней радости и восторга, — со вздохом вспомнил адмирал. — Большую часть военных забрали на монгольский север или в Дайвьет, где успехи империи стали совсем… скромными. Корабли-драгоценности, коих осталось менее сорока, загнали на Люцзанскую верфь. Да только не на починку».

Чжэн Хэ тогда очень испугался, что у него все-таки отнимут море. Тем более, его, высшего евнуха тайцзяня, быстро направили на строительство храма. Но старый друг Ян-ван, кажется, видел боль в глазах послушного чиновника. И, несмотря на подготовку большой войны в северных степях, нашел время, нашел средства, чтобы отправить спутника своих юных лет в море. И повод тоже нашел.