Игра II

Глава 1

Деревня, дедов дом, сладкий предрассветный час, перина, взбитая любящими бабушкиными руками, сонная нега в теле, что ещё надо для полного счастья? Разве что отсутствие собакена, беспрестанно тычущего своей мордой, основательно попахивающей мокрой псиной, мне в лицо. Оттолкнуть его нет сил, в этот утренний час руки и ноги намертво скованы цепями Морфея, чтобы хотя бы пошевелить ими.

— Филька, балбес, фу! Ты как опять с цепи сорвался? Отстань от меня, фу!

Оказалось, что языком двигать не менее сложно, чем руками, спросонья из пересохшего рта вырвалось только невнятное бормотание, в ответ на которое надоедливый пес на миг отпрянул от меня, а затем набросился вновь, вылизывая своим вонючим шершавым языком мое лицо.

— А-а! Филя, сука, отвали!

Строго говоря, Филимон как раз сукой не был, а был даже совсем наоборот, но, когда шершавый рашпиль языка, вдруг, превратился в пучок колючей проволоки, раздирающей мне кожу на лице, я не выдержал, отталкивая надоедливую шавку в сторону. Та зашипела и бросилась на меня, цепляясь клыками в пальцы на руке. Глаза мои непроизвольно распахнулись. Бревенчатые стены, пуховая постель, добродушная морда надоедливого пёселя — всё это в миг исчезло, смытое неприглядной реальностью, сменившись на мир полный боли, до чертиков надоевшей паутины и жутких монстров. Один из них как раз завис надо мной, примеряясь как лучше вонзить клыки мне в глазницы.

— Отвали гандон, — с трудом просипел я, — пошёл нах… Рука ощутимо вздрогнула и с запястья вылетел длинный, слегка изогнутый клинок, пробил головогрудь неугомонного паука и, взломав не толстый хитин, вылез у него из спины. Плеснула едкая синюшная сукровица, заливая мне лицо и грудь. Паук задёргался и, поджав ноги, сполз по клинку вниз, насадившись на него до самой руки, уткнувшись в неё пучеглазым лбом. Я приказал потрошителю сложиться обратно, и труп паука шлёпнулся мне на грудь, а затем сполз с неё, рухнув в окружающую меня бездну.

Бездна?

Где это я?

Судя по тридцатикилограммовому пауку, только что пытавшемуся отгрызть моё лицо, я всё ещё там, в паучьем городе, вот только почему из меня ещё до сих пор не сделали неподвижный паутиновый кокон, внутри которого созревает первое блюдо для местного босса? И Зубр… где Зубр?

В мозгу будто вспышка отобразилась картинка: пронзенный жалом напарник, вырванный из убежища, где мы прятались, и утащенный элитным бойцом арахнидов в комнату, в которой засела их главная самка, а я… Я получил удар по голове и рухнул вниз, пролетел по трубе, по которой мы поднимались, прямо до комнаты, откуда мы начали свой путь. Помню выставленные перед собой руки в попытке смягчить падение, потрошитель, пронзивший пол, и последовавший за этим удар, как ни странно, относительно мягкий. Упругий кокон, подвешенный на миллионы тончайших паутин спружинил, принимая вес моего тела, а потом пробитая потрошителем дыра разошлась в стороны, пропускай моё тело дальше… Мое тело разорвало тысячи паутинных нитей, но в конце концов было заторможено ими до полной остановки, так и не долетев до невидимого отсюда пола. Видимо, в беспамятстве я был недолго, так как до меня добрался только один местный житель и, слава богам, не самый грозный их представитель.