Сели в кафе, поговорили, одноклассников вспомнили, и уже когда разбегались, Катя и говорит — «Нравился ты мне ещё в школе, думала подойдёшь если, „дружить“ предложишь, соглашусь не раздумывая. Но ты не подошёл, а потом неприятность эта…»

Я тогда ещё обиделся, для кого неприятность, думаю, а кому жизнь сломанная. Но виду не подал, плечами пожал, ну так вот, мол. Можно было с ней и тогда закрутить, все ж не старые ещё, по сорок с небольшим, только изменилась она сильно, вульгарная стала, прокуренная вся, да ещё и с манерами пожившей проститутки.

Почти сразу после того как меня посадили, Катя замуж вышла за какого-то большого чиновника, только пожить не успели, застрелили его в девяносто первом. Но горевала она не долго, буквально через пару месяцев появился новый избранник, и тоже из обеспеченных. С ним она даже в Европу съездила, правда потом и у него всё плохо стало, влез куда-то не туда, денег серьёзным людям задолжал, ну и грохнули его тоже. Катя же не отчаялась, нашла очередного спонсора, стала жить с ним, но уже без священных уз брака. То ли урка это был, то ли бизнесмен из новых, только и это приключение закончилось печально. Алкоголизм, наркотики, и долгий-долгий срок реабилитации. Я когда узнал ее историю, никак не мог понять за каким хреном нужно так замуж стремиться? Что это, её личный прибабАх, или тенденция такая тогда была? Чем красивее баба, тем гаже принц?

— Привет. — поравнявшись со мной, Катя кивнула, и не задерживаясь, прошла дальше. Я же пока провспоминал, ответить успел уже только вдогонку.

Ну и ладно, вся жизнь впереди. Вот разберусь с уродами, и займусь вплотную и Катей, и Машей, а если храбрости хватит, то даже и Аней. Эта красивая светловолосая девушка жила в доме напротив, но кроме имени, больше ничего я о ней не знал. Как-то попытался пацанов поспрашивать, но все только плечами пожимали, так же знают что Аней зовут, ну и всё на этом.

Представив на секундочку грядущие перспективы, я аж зажмурился от удовольствия. Целая жизнь впереди! Просто дух захватывает!

Но сначала надо дело сделать. Иначе грош мне цена, сам себя уважать перестану.

О том что будет дальше — завтра, послезавтра, я пока не думал. Знал только что не допущу повтора, а большего не загадывал.

Чтобы «убить» время, — а на часах всего шесть, решил до гаражей дойти, там по-любому кто-нибудь из наших тусуется, хоть посмотрю, а то позабывал уж всех. Да и трубу как раз подберу, металла сейчас полно всякого валяется, не нужен он пока никому, кроме пионеров.

Определившись с направлением, (не сразу сообразил в какую сторону пойти) двинулся вдоль дома, и дойдя до угла, свернул к гаражам. В этом углу их не много, штук пятнадцать, железные, все разные, — от больших, квадратов на двадцать пять, до совсем крохотных, буквально два на полтора метра.

Мне же нужен был самый дальний, тот что на отшибе за карагачами прятался. Гараж этот принадлежал деду одного из пацанов, но дед тот был весьма стар, и имуществом своим практически не интересовался, вот внучок и устроил там место для сходок.

Ну точно, есть кто-то. Дымом пахнет сигаретным.

— Здорово пацаны!

Возле открытой воротины сидели двое, Андрюха Скопинцев, по кличке Дрофа, и Славян Казарин, — фашист. Дрофой Андрюху прозвали за рост и худощавость, а Славика фашистом за «любовь» к животным, к кошкам особенно. Андрюха помладше, ему семнадцать, а Славян мой ровесник, нигде не учится, но в армию его не взяли, со здоровьем не так что-то. То ли гастрит, то ли геморрой, не помню.

— О, Пионер, здорова… — лениво протянул руку Андрюха.

— Здорово. — приподнялся Славян.

— Вы чего такие сонные? — придвинув бутылочный ящик, я перевернул его, усаживаясь напротив.

— Будешь тут сонным… Всю ночь вагоны разгружали, болит теперь все…

Разгрузка вагонов и мойка грузовых машин в «ПОГАТе» были одним из немногих доступных видов заработка для подростков и тех кто постарше, но на нормальную работу устроиться пока не успел. Труд хоть и тяжелый, зато хорошо оплачиваемый. По здешним меркам, разумеется.

— И как, нормально вышло? — поинтересовался я, надеясь услышать конкретные цифры, ибо сам хоть и подрабатывал так же временами, но подробностей уже не помнил.

— Да ну хер… Угандошились только… — Славян сморщился, и сплюнув под ноги, затянулся сигаретой.