– Ты стал очень взрослым, – сказала она Андрею и посмотрела на свое теплое дыхание, медленно поднимающееся между ней и миром.
Ася вышла на лед, стараясь ступать маленькими шагами, помнить о своих каблуках, несколько раз увернулась от бегущих, отошла на самый край, но правая нога все же не удержалась, проскользнула, и она упала на колено. Когда Андрей подбежал к ней, Ася уже вставала, взволнованная, раскрасневшаяся, с болью в ноге, но почти счастливая. Весь окружающий мир вдруг показался ей незнакомым и незнакомо значимым.
– Вот так идти, идти, – говорила она, – и не упасть. Ты видишь, они катятся, бегут и не падают? Или падают? Или встают, как я? Представь себе большой, большой каток, – продолжала она взволнованно. – И они, мы, все бежим, падаем. И мы ли это? И что происходит с теми, кто падает и не поднимается? Ох черт, мне кажется, я подвернула ногу. Посмотри на меня. Я нормально иду? Как тебе кажется, я сильно ударилась? Больно, но как-то непонятно. Проводишь меня до дому?
Андрей подумал, что сначала надо дать ей прийти в себя, и они вернулись к нему. Точнее, к ним с Иркой, поправил он себя. Ася сидела у них на кухне, какая-то оглушенная, огорошенная, почти незнакомая, и медленно пила чай. Голубизна неба оказалась недолгой; все стало затягивать привычным серым сумеречным маревом.
– Смотри, смотри, – сказала Ася, чуть понизив голос. – Снова пошел снег.
Ира, теща и дети должны были вернуться с дачи только вечером. Он оставил им записку. «Зашла Ася, подвернула ногу. Повез ее к родителям. Может, останусь поболтать с Н. С. Звоните туда». От метро было совсем недалеко, башенки дома светились в медленно вечереющем зимнем воздухе, а Натан Семенович уже ждал их с горячим чаем. Ася, стройная, неожиданно нервозная, но все еще наполненная тайными тенями гаснущего ликования, разбросала сапоги по прихожей, чуть припадая на правую ногу, похромала по коридору и устроилась на кухонном диване.
– И как тебя угораздило? – спросил Натан Семенович.
– Влезла на лед, как последняя малолетняя дура, – ответила Ася, – да еще и на каблуках, вот и угораздило.
– Коровища ты моя. – Натан Семенович сокрушенно покачал головой. – Болит? Ладно, пойдем-ка посмотрим, что ты себе поломала. А вы, Андрюша, пейте чай, пейте, не сидите. Конфеты на столе, эклеры сейчас достану. Варенье Верино – то, что вы любите. Будет у нас чаепитие. Ну, пойдем-пойдем.
Вернулся с племянницей минут через пять, довольный, успокоенный. «Притворщица и симулянтка», – огласил он свой вердикт и сосредоточенно погрузился в намазывание на булку малинового варенья. Андрей уже начал беспокоиться за детей и Ирку, непонятно зачем уехавших на дачу накануне его возвращения, и совсем было собрался уходить, но тут позвонил телефон и привычный недовольный голос жены спросил, как поживает ее «безмозглая великовозрастная сестрица».
– Симулирует, – весело отозвался Натан Семенович. – Как всегда, симулирует. Думает, микробы родины будут без нее ползать.
Ася поморщилась.
– Ладно, – ответила Ира, – проведу с ней завтра воспитательную беседу. А Андрея вы там не мурыжьте, хорошенького понемножку. Спать очень хочется.
Повесила трубку.
– Спать, конечно, дело хорошее, – подумав, сказал Натан Семенович, – но вы, Андрюша, все равно не убегайте так сразу. Верочка расстроится, что вас не застала. А дщерь моя, когда вернетесь, все равно третий сон смотреть будет. Не первый год ее знаю. К тому же Ася сказала, что на Белоозере вы нашли нечто совсем уж удивительное. Можно будет прийти взглянуть?
– Забрали, – ответил Андрей довольно мрачно.
– Кто забрал?
– Ну как кто? – Андрей мрачнел на глазах все больше. – Друзья наши бесценные из немаленького домика-пряника.
Натан Семенович удивленно поморщился и взглянул на Андрея еще раз.
– Да что ж вы там такое нашли? – удивился он. – Скелет немецкого диверсанта? Водородную бомбу? Рассказывайте-ка по порядку. Знаете же, что дальше меня не пойдет. Кстати, подписку о неразглашении заставили подписать?
– Нет, – ответил Андрей. – Хватит того, что рукопись забрали.
– Тогда все нестрашно, – снова весело сказал Натан Семенович, а Андрей раздраженно подумал: «Тоже мне утешение. Точно так же он мог сказать: хоть не съели, ну и ладушки».
– В монастыре долго копали, – начал Андрей, – почти все лето. Когда я подключился, вторая смена заканчивала. А потом, когда уже собрались уезжать, там и копать-то стало почти невозможно, нашли тайник. Ход прямо из-под стены, да так, что можно хоть рядом стоять, ничего не заметно. Камни да и камни. Практически случайно нашли,