Её скелетная рука коснулась места, где должно было находиться сердце, если бы не зияющая дыра, едва видимая под её чёрными одеяниями.

— Сегодня утром прошло множество душ, Ваше Величество, — произнесла она, пока я ступал на борт лодки.

— А Торн?

Вопрос был бессмысленным. Торн всегда встречал новые души на берегу Инферниса, провожая их к суду Горация.

— Торн, как всегда, встретил их с уважением.

Медленно она опустила свой длинный чёрный посох в воду, отталкивая нас от берега. Свет фонаря резко очертил её высокие скулы. Провалившаяся кожа на её лице плотно облегала кости. Несмотря на ветер, который развевал мои волосы, её длинные чёрные пряди оставались неподвижными, как и её одежды.

Когда мы отплыли, гладкая вода загудела вокруг нас, брызги летели на нос лодки. Через несколько секунд сотни тел начали подниматься из воды, окружая борта ониксового судна. Одни из них были с волосами, теперь ставшими серебристо-синими из-за глубин, другие — лишь скелеты, а большинство находилось в промежуточном состоянии между этими крайностями.

— Здравствуйте, — прошептал я, протягивая руку к тем, кто был под волнами.

Они не ответили — они никогда не отвечали — и лодка продолжала свой путь, вздымая пену по курсу.

Домой.

* * *

— Они ждут тебя, Рен, — объявил Димитрий, как только я вошёл в прихожую дворца. Синий огонь факелов, расставленных по кругу, отражался на его ониксовой броне, символ звезды ярко сиял на его левом плече.

Символ моего заместителя.

— Полагаю, снова пришло время, — пробормотал я, проходя мимо него.

— Так и есть, — нахмурившись, ответил он.

Мы вошли в тронный зал. Синие языки пламени в канделябрах вспыхнули, озаряя чёрный мраморный пол, который, словно масляная река, вёл к возвышению с троном. Трон стоял между двумя арочными окнами, через старое искривлённое стекло которых едва просматривался Город душ. Я медленно поднялся по ступеням, тяжёлая чёрная мантия, окутывающая мои плечи, шуршала о камни, нарушая гнетущую тишину.

Димитрий растворился в тенях; его темно-синяя кожа настолько сливалась с окружающим мраком, что он практически исчез, оставаясь справа от меня. Тем временем пятеро моих людей ввели в зал троих чужаков. Разница между ними бросалась в глаза. Мои воины носили такие же чёрные доспехи, как у Димитрия. Пленники были их противоположностью: золотая броня отражала даже слабый свет, проникающий сюда из-за пределов моего королевства.

Я закалил лёд в своём сердце, единственную настоящую броню, что у меня была. Холодная, лишённая эмоций улыбка коснулась уголков губ.

— Ах, Холлис, неужели прошёл уже год? — протянул я, хлопая в ладони.

Мужчина, стоявший впереди, слегка поморщился, его бледное лицо покраснело от сдерживаемого гнева. Хотя у пленников всё ещё оставались мечи, они прекрасно понимали, что не могут использовать их в моём присутствии.

— Да, Подземный Король, — ответил Холлис.

Я ненавидел этот титул, дарованный мне в королевстве моего брата. Во-первых, он был лишён смысла, поскольку наши королевства располагались рядом, а не одно под другим. Во-вторых, он намекал, что есть король выше меня. Не нужно гадать, кто имелся в виду.

Каждый год Тифон посылал своих людей в туман, надеясь найти обходной путь через реку, разделяющую наши земли, и слабое место в моей защите. И каждый год мы находили их, спасали и отправляли обратно.

— Как бы ни радовали меня ваши ежегодные визиты, признаюсь, мне начинает надоедать этот танец. — Вздохнув, я сделал шаг с возвышения. — Думаю, возможно, пришло время сменить ритм.

Глаза Холлиса широко раскрылись. Запах его страха был столь же ощутим, как благословение Тифона, дарованное ему много веков назад.

— Скажи мне, даровал ли он тебе бессмертие?

Его горло дрогнуло от напряжённого сглатывания. Под позолоченным шлемом с виска скатилась капля пота. Рот Холлиса открылся, но, прежде чем он успел ответить, из теней раздался голос Димитрия:

— Отвечай.

Теперь мы находились достаточно близко, чтобы я ощутил солнечный аромат его брони. Мои тени отступили от его присутствия. Я пытался найти в себе хотя бы крупицу гнева. Искру жара или возмущения по поводу очередной попытки посягнуть на мои земли и мой народ.

Но внутри меня была лишь пустота. Холодная тьма, чёрная бездна, похожая на туннели, где даже сейчас души взывали о прощении.

— Даровал.

Димитрий щёлкнул языком, выражая недовольство.

— Ваше Величество, — пробормотал Холлис.

Я наклонил голову, изучая, как расширяются его зрачки, как дёргается мышца на его челюсти.

— Знаешь, что самое ужасное в бессмертии, Холлис?

Ответа не последовало, лишь усилился резкий запах его гнева, распространявшийся в воздухе.