Мстиша могла беспрепятственно перемещаться по городу, пока её сопровождала служанка и приставленный к ним рында. Ратмир никогда не занимал при дворе по-настоящему значимого места — наследником князя являлся его старший брат, у которого уже подрастал сын. Даже если бы Ратмир не был младшим, все, и в первую очередь сам княжич, понимали, что хворь, как о его оборотничестве говорили в семье, являлась непреодолимым препятствием на пути к престолу. Поэтому если любой выход из терема жены Творимира был обставлен как торжественное и требующее исключительных мер событие, на Мстишины прогулки смотрели сквозь пальцы. Особенно теперь. Медынская княжна была немым укором, и каждый раз её появление воспринималось как молчаливое обвинение. Красивые заплаканные глаза спрашивали: «Где мой муж?», приказывали: «Найдите его!». Но поиски оставались бесплодными, а по относительному спокойствию Радонеги Мстиша поняла, что подобное случалось с Ратмиром не впервые. Если бы только княгиня знала про сожжённую рубашку…

Поэтому никто не обратил внимания, когда на следующий день Мстиша снова отправилась к святилищу Небесной Пряхи. Здесь было безопасно, а страдания молодой княжны не предназначались для посторонних глаз, и рында с Векшей послушно остались ждать при входе в рощу. Капище окружали огромные замшелые валуны, и Мстислава не удивилась, когда из-за одного из них появилась бесшумная тень.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и сердце Мстиши вопреки данному самой себе слову крепиться сжалось в сострадании. Не зря говорили люди, что после свадьбы прежний человек умирал — Сновид, её милый Сновид, с которыми они играли в горелки и тайком целовались под старой яблоней, умер. Нынче из-под складок глубокого куколя на Мстишу смотрели совсем иные глаза. Куда только девались озорные искры, которые она так любила? Куда пропала легкомысленная улыбка? Откуда взялись эти мелкие морщины, эти изжелта-синие круги под глазами? И всё же, осунувшийся и истерзанный потаённой мукой, это был Сновид, её Сновид, и Мстислава еле сдержала просящийся на уста вскрик. Она сцепила руки в замок, чтобы не поддаться искушению старых привычек, и напомнила себе: это он оставил её одну. Это он сначала подговорил Мстишу бежать, а потом не нашёл в себе смелости дойти до конца.

— Здравствуй, Мстишенька, — заискивающе начал боярин, и в его глазах блеснула болезненная надежда, заставившая княжну внутренне подобраться.

— Что ты здесь делаешь? — насколько могла холодно спросила она.

Едва ли Сновид ожидал радушного приёма, но она никогда не говорила с ним так, и Мстише пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пожалеть боярина, когда он еле заметно вздрогнул.

— Я всё знаю. Все знают! — захлебнулся шёпотом Сновид. — Он обернулся волком и пропал в лесу. Я пришёл за тобой, Мстиша. Я пришёл спасти тебя от него!

Тусклые глаза Сновида разгорались лихорадочным огнём, и Мстиславе стало не по себе.

— Откуда…

— Я приехал в Зазимье на твою свадьбу, — перебил её боярин. — Я видел тебя, видел вас… — Он замолчал и стиснул пальцы в кулак, стараясь успокоиться. — Я не мог уехать и оставался в городе, точно предчувствовал. Я всегда говорил тебе, что моё сердце — вещун.

Мстиша поморщилась.

— Где было твоё сердце, когда я ждала тебя?

Помутившийся разумом Сновид вызывал смесь сострадания и презрения, но рана давно отболела, и нынче Мстиша лишь хотела утвердить своё положение. Ему не удастся ни разжалобить её, ни уж тем более заставить почувствовать себя виноватой.

Сновид вскинулся, и против воли сердце Мстиславы кольнуло. Глаза боярина говорили о том, что свою долю мучений он получил сполна. Но это не давало ему права разрушить Мстишино счастье.

Впрочем, она разрушила его собственными руками.

— Пустое, — отмахнулась княжна. — Значит, ты остался, чтобы следить за мной.

— Мстиша! — воскликнул Сновид, пытаясь взять её ладонь в свою, но она спокойно отвела руку в сторону.

Мстислава сама не понимала, откуда в ней было столько хладнокровия, но на человека, которого она некогда любила больше жизни, княжна нынче смотрела лишь как на средство достижения своей единственной цели. Должно быть, она становилась такой же, как Радонега.

— Где же твоя жена? Ты её тоже бросил?

Желваки Сновида побелели, и было видно, каких трудов ему стоило сдержать гнев и обиду.

— Мы с ней чужие, Мстиша, — сдавленно выговорил он.

Мстислава еле слышно хмыкнула.

— Чужие или нет, да только теперь вы муж и жена. Наши с тобой дороги разошлись, Сновид, и тебе некого в этом винить, кроме себя.

— Я виноват перед тобой, Мстишенька…

— Виноват, — кивнула княжна, не давая ему закончить, — и бежать с тобой я не стану.

Боярин, смотревший в землю, метнул на возлюбленную отчаянный взор.