– Перепачкаешь же, егоза! – охнула Ума, поворачиваясь от печи и вытирая руки о полотенце. – Ну вот…
– Поздно, – констатировала я и чмокнула дочь в нос.
– А мы тут с Лелечкой пироги затеяли, – зачастила наша квартирная хозяйка. – И с капустой, и с повидлом – дитю-то…
Какие пирожки лепила Ума, а какие – Лелька, было видно сразу: половина из них отличалась весьма авангардным дизайном, а вторую можно было хоть на выставку везти. Просто удивительно, как наша квартирная хозяйка своими ручищами легко и непринужденно справляется даже с самой мелкой и тонкой работой.
Ума – тролльша. Как и положено – здоровенная, широкоплечая, серокожая, с широким грубо вытесанным лицом. Наверное, никому, кроме чокнутой иномирянки, не пришло бы в голову нанять в няньки тролльшу. Здесь считается, что тролли туповаты и неповоротливы. Но у меня нет местных предрассудков – а того, кто вот так сходу поладит с моей непоседливой дочерью, поди еще найди. Вдобавок я очень быстро убедилась, что Ума на самом деле совершенно необыкновенная хозяйка и просто бесконечно добрая женщина. И с ней Лельке точно ничего не грозит. Любому, кто попробует обидеть моего ребенка, придется иметь дело с огромной тролльшей и ее пудовыми кулаками.
С Умой мне тоже повезло.
Вот странно, раньше я никогда не считала себя особенно везучей… впрочем, может быть, это везет на самом деле не мне, а Лельке. В конце концов, это ради нее я здесь оказалась. И это ради нее готова перевернуть вверх тормашками любой из миров. Устроиться на какую угодно работу, освоить магию, да хоть победить дракона – потому что я не допущу, чтобы моему ребенку снова грозило остаться сиротой.
…В той, прошлой жизни у меня был муж. Впрочем, как был, так и сплыл. Вот как только узнал о моем диагнозе и прогнозах врачей – так и сплыл моментально. Лелька все спрашивала, когда придет папа, а я… не знала, что ей ответить. Потому что бросить меня – это понятно, это бывает. Но бросить ребенка? О существовании своей дочери он, кажется, после развода вообще не вспоминал. Алименты, правда, переводил исправно – минимальные, как безработный. На самом деле он зарабатывал чуть более чем неплохо, но – неофициально, и доказать это оказалось невозможно. Квартиру мы тогда продали – моей доли хватило, чтобы купить однушку.
А потом потянулись бесконечные дни борьбы с болезнью. И тысячу раз я готова была сдаться – но просто не могла себе позволить умереть. Из-за Лельки. Бывший муж не собирался обременять себя ребенком. Его мать тоже предпочла забыть не только о нелюбимой и неудобной невестке, но и о внучке.
А у меня родителей и не было. Я сама выросла в детском доме – и готова была на все, чтобы моя дочь такой судьбы избежала.
Пожалуй, эта борьба уже совсем скоро должна была подойти к закономерному концу, когда однажды на экране моего телефона отобразилось имя едва знакомой женщины.
…С Ликой Ведуновой мы познакомились в больничном коридоре – и мгновенно оценили «прически» друг друга. У нее на голове красовалась элегантная замысловатая «чалма» – эдакий слегка экстравагантный аксессуар. А у меня – душераздирающе-зеленый парик.
– Креативненько! – сказала тогда Лика.
Парики я начала носить, чтобы не пугать дочь, когда после очередной «химии» сохранять остатки волос стало просто нелепо. Можно было, конечно, выбрать похожий на мои «родные» волосы, но…
Волосами я всегда гордилась. Красавицей в той жизни никогда не была – мелкая, с почти подростковой фигурой и не самым выразительным лицом. Зато волосы всегда были моим украшением – длинные, ниже талии, яркого медового цвета. Меня регулярно спрашивали, чем я их крашу и где наращиваю. И я всегда смеялась в ответ. А теперь просто представила, как где-то зацеплюсь своими, как все знакомые не раз слышали, «никогда не крашеными и не наращенными» волосами за что-то – и они попросту слетят с головы. Нет уж, такого я точно не хочу пережить… и я решила, что пусть по парику будет сразу видно, что это парик. Заказала целую коллекцию карнавальных – синий, зеленый, ярко-розовый. С каре, с мальчишеской стрижкой, с длинными локонами. Пусть я лучше буду выглядеть как неформалка. Или даже как клоун – пусть! Пусть лучше, глядя на меня, люди улыбаются, а не жалеют.
Мы непринужденно поболтали с Ликой – и даже посмеялись над собой. Совсем непохожая на меня – эффектная, сильная, уверенная в себе, она была, кажется, то ли бизнес-леди, то ли каким-то топ-менеджером. Но она мне понравилась – потому что, как и я, предпочитала смеяться, а не рыдать. Даже если больно. Она говорила, что собирается отправиться в лучшее путешествие в своей жизни. Мы обменялись тогда телефонами и даже созва