Не знаю, специально меня божество забросило в самую дыру Поднебесной в семью обычных крестьян или нет, но изменить ничего было невозможно. Не скажу, чтоб я сильно хотел каких-то особых условий, но жизнь в постоянной влажной и холодной хижине среди рисовых полей губила тут многих мальцов. Могла сгубить и меня.

Я выжил.

Потому что начал всё раньше: ходить, осознавать, становиться сильнее и убивать всяких ползающих тварей, которых тут была тьма, и это не были безобидные косиножки или тараканы. Жаловаться не на что — так жили тут все. Обычная крестьянская жизнь — кто выжил, тот выжил.

Когда стал постарше, то следил за другой малышней — братьями и сестрами — и, без преувеличения, в самом младенчестве они выжили лишь благодаря мне. Я давал им еду, которую находил, в том числе отдавал свою; укачивал их, убивал ползающих насекомых, поднимал их, если падали. Старшие, не важно какого возраста, пахали на полях пока ноги носили.

Древний мир во всей его красе.

Но это лишь одна сторона жизни. Внутри я пытался вспомнить то, что стерла Пустота. Сначала я не знал, каких именно воспоминаний не хватало, но методом исключения я это понял — детство и юность. Вернуть утерянное было невозможно, но несмотря на это, моё «Я» сохранилось. Что ж, у меня теперь было совсем другое детство и юность.

Я прекрасно помнил наш контракт с божеством, наш разговор и то, что мне предстоит достигнуть некой «стадии Святого», как и помнил слова о том, что этот мир магический и что тут есть Ци.

Ци — слово, которым в этом мире называли энергию, что пронизывала и наполняла всё вокруг: каждую пылинку, травинку, человека, зверя или тварь — последних, кстати, в нашей деревне жило довольно много, считай, в каждом втором доме.

Еще в детстве я пытался ощутить эту самую Ци, за что сразу получал по мозгам от нейросети.

[Взаимодействие с Ци временно запрещено. При попытке ощутить Ци будут применены штрафные санкции].

Временно — это сколько?

[До тех пор, пока вам не исполнится пятнадцать лет].

А почему мне запрещено это?

Это меня сильно удивило. Разве в мире, где есть Ци, я не должен как можно скорее ее научиться ощущать и пользоваться ею? Вроде бы простая логика: чем раньше начнешь, тем большего достигнешь.

[Ваше тело не готово].

Такой ответ я получил. Попытка узнать больше и получить разъяснения успехом не увенчалась. Нейросеть молчала.

Именно поэтому первые пятнадцать лет моей жизни в этом мире интереса не представляют. Я полностью следовал пути Праведности, который контролировала нейросеть и если я даже ради интереса пытался сделать что-то выходящее за рамки дозволенного, сразу наказывала меня. Уже сам факт того, что твои действия контролируют, и ты не имеешь полной свободы напрягает сам по себе, а меня заставлял злиться. Ну, хоть за это меня не наказывали.

Но несмотря на роль моего «внутреннего цербера», были у нейросети и несомненные плюсы: она давала информацию о моем состоянии здоровья, болезнях, ступенях развития и об окружающем мире. И именно она, когда я достиг пятнадцати лет дала мне базовую технику дыхания и сбора Ци, которая являлась первой ступенью на пути культивации. Собственно назывался мой путь культивации соответствующе:

[Путь Праведного Дао]

Конечно, все занятия с Ци приходилось проводить тайно, и только после того, как я выполню свою норму пахоты, иначе это и не назовешь.

На освоение техники дыхания и сбора Ци у меня ушел почти год. Так долго лишь из-за скудости этих земель на Ци. Зато бонусом я развил в себе невероятную чувствительность к Ци.

Собственно, во всём нужно искать и положительные стороны. Приходится идти праведным путем, но ты жив? — Уже хорошо. Скудные на Ци земли? — Зато ты развил невероятную чувствительность к энергии.

Пока ты жив, ты можешь что-то менять. Ну а для того, кто начал растворяться в Пустоте, любая жизнь уже подарок.

Но когда ты ступил на путь культивации, то момент, когда ты покинешь отчий дом, лишь вопрос времени.

Поэтому уже в шестнадцать лет я покинул места, где родился. Во-первых, я и сам понимал, что уж слишко мало там Ци, ну а во-вторых, об этом ненавязчиво сказала нейросеть, и добавила что если я в ближайшее время не покину эти места, то…будет больно.

Собственно, у нее был только один метод воздействия на меня — боль. Зато рабочий.

Сдриснул из родной деревни я в компании других парней примерно моего возраста, которые тоже хотели увидеть что-то кроме рисовых полей. Ну а один я не ушел по простой причине — это был неизведанный и опасный мир, где одиночки не выживают, и передвигаться в нем лучше в компании, пусть и таких же подростков, как и ты.

В первом же попавшемся городе мы расползлись кто куда: они — искать работу, я — искать секту. Теперь я хотя бы ориентировался, куда и как идти, и брел не наугад.