— Чай? «Для сугреву»? — и, зябко поежившись, доверительно сообщила: — Я тоже хочу.

На плечи девушки перекочевал еще и гвардейский теплый плащ.

— Я тоже хочу, — упрямо повторила она, однако за плащ поблагодарила.

— Ваше высочество…

— Так чай же.

— Ваше высочество…

— Да давай уже свое зелье, — насмешливо и неожиданно властно оборвала девушка очередные отговорки.

Фляжку у стража выхватила, сделала пару глотков.

— И вправду чай.

— Сбитень, но не хмельной, — хмыкнул спутник, пряча возвращенное имущество.

Некоторое время молча любовались ночью. Потом сестра государя, у которой голова вдруг закружилась, невольно отступила от бойницы.

— Не хмельной, говоришь? — уточнила она, благодарно опираясь на мгновенно подставленное верное плечо.

С неожиданной радостью успела отметить, что не ошиблась — поддержал верный друг.

А еще через несколько мгновений с крепостной стены взмыл в небо алый дракон, бережно неся в лапище дорогую сердцу ношу.

Долго ли коротко длился его полет, да только подошло к концу действие зелья драконьего. Открыла девица глаза да изумилась: ночь кругом, вдоль горизонта рассвет только-только теплится узкой нитью, земля далеко внизу одеялом лоскутным раскинулась, вокруг ветер свистит-гудит, исполинскими крыльями рассекаемый, а ей и ледяные порывы нипочем… Явь ли? Сон?

Снов таких ей не виделось. И кушать во сне не хочется… Забеспокоилась царевна, забилась в лапах мощных раненой горлицей.

Дракон, стрелой в небе парящий, замедлился, наклонил чуть голову, лениво крыльями взмахивая, глянул на прижатую к его могучей груди добычу драгоценную, выпустил клубы пара, вздохнув устало, и медленно, широкими кругами снизился на одиноко скалящийся из морской воды зуб островка. Бережно опустил ношу на камни и…

— И куда ты меня тащишь?! — с трудом выпутавшись из двух теплых плащей, едва отдышавшись, она уже вскочила, уперла руки в бока и сверлила похитителя возмущенным взглядом.

Кажется, облик его девушку ничуть не пугал. Или это остаточное влияние снадобья?

Дракон вздохнул с облегчением.

А затем и вовсе от души (хотя, если верить молве, никакой души у этих тварей нет) рассмеялся — очень уж забавное зрелище вышло, так что пленнице пришлось зажать уши. И ухмыльнулся (именно ухмыльнулся):

— Могу здесь оставить, коли пожелаешь, — нарочито почтительно предложил он, стараюсь говорить негромко.

Он искренне радовался, что беспокойство было напрасным и эта ясноглазая красавица будет в числе тех немногих украденных, кто, как подсказывала драконья родовая память, дожил до этого островка: некоторые предки ящера грешили неумением, скорее даже нежеланием договариваться, причем, собственную в высшей степени бестолковую и, разумеется, неудачную попытку описывали потом в мемуарах с потрясающим твердолобым недоумением, зачастую не испытывая угрызений совести и сожалея вовсе не о напрасно загубленной жизни. Да, такие среди драконов тоже встречались. Но не о том сказ.

Ему было любопытно.

Мало того что она не удивилась, его увидев и речь его услышав. Мало того что она и не думала трепетать от ужаса… Так она еще и возмущалась!

То, что дракон вполне может ею полакомиться (хотя что там есть-то?), девушку, по-видимому, мало заботило.

— Здесь? — переспросила пленница, нахмурилась и уточнила с угрозой в мелодичном голоске: — На голых камнях?! Да ты сдурел, видно. Или говори, куда ты, — она грозно наставила на ящера указательный палец, — меня тащишь, или неси обратно!

Когда изумление спало, дракон еще долго размышлял: рассмеяться или припугнуть ее, чтоб неповадно было. Потом, рассудив, видимо, что и с тем, и с другим еще успеется, спросил:

— Совсем не боишься?

— Страх в доме родимом остался, откуда ты, — снова наставила на него палец, на этот раз обличительно, — меня украл!

7

Дракон склонил голову, едва не коснувшись носом царевниной вытянутой руки. Хмыкнул, чуть не сбив девицу с ног потоком теплого воздуха (сам же и придержал осторожно, одним пальцем). Грозная. А сама вся в одной его лапе умещается. Так и подмывало легонько ткнуться носом в ее ладонь — посмотреть, что будет.

Пока он раздумывал да разглядывал, царевна вдруг зябко повела плечами, обхватила себя руками и совсем не по-царски попросила:

— Я есть хочу, — виновато так, жалобно.

А ящер исполинский почему-то не смеялся — бережно подцепил когтем оба плаща, протянул девушке:

— Закутывайся. На месте поешь.

Делать нечего, послушалась его царевна. Дракон осторожно взял ее лапой и взмыл в небо.