Лиззи была аристократкой до кончиков холёных пальцев, никогда не знавших труда. Как и Софи, она пришла в академию отметиться. Получить печать годности в родовом досье.

Училась Элизабет неплохо. Хуже меня, но вполне достойно – ей нужно было соответствовать. Артефакторство она ненавидела всей душой, но эта специальность требовала меньше всего усилий и была к лицу приличной девушке из высшего общества. Все разговоры Лиззи крутились вокруг великосветских сплетен, в которых она плавала, как карп в императорском пруду. Куда лучше, чем в артефакторике. Возможно, иногда она привирала для красного словца. Но слушать её всегда было интересно.

Вот и сейчас она, задрав нос, рассказывала, о чём судачили на последнем рауте у герцогини Круольской. Конечно, там обсуждали её помолвку! Наконец она получила достойное предложение! Ради этого стоило отказать всем другим претендентам!

Скажем честно, при всей своей породистости, Элизабет была страшненькой. Лошадиное лицо с мощной челюстью, меленькие глазки, грудь плоская, как доска. Но происхождение и хорошее приданное в нашем мире значат куда больше, чем эффектная внешность.

Ребекка пришла в академию за студенческой жизнью. Она знала всё о вечеринках, балах, выступлениях, представлениях и всём остальном, где можно было развлечься и зажечь. Бекки с лёгкостью бы вошла в первую десятку по баллам. Но ей просто было некогда. Я завидовала её способностям. То, что мне давалось долгой зубрёжкой, она схватывала, бегло пролистав конспект. Ребекка была в курсе всех новшеств и последних открытий. На выпускном курсе она выскочила замуж на невзрачного паренька, защищавшего магистерскую диссертацию по прикладной магомеханике.

И это было лучшее вложение сил.

Сегодня её супруг считался признанным гуру в этой области, которая захватывала всё большую часть повседневной жизни.

К сожалению, новые веяния затронули и артефабрику отца. Он так и не сумел разобраться в технической составляющей. Его отправили на крохотную пенсию, выделенную от щедрот владельцем, а на место управляющего взяли столичного паренька. Отец надеялся подсунуть ему меня, но тот оказался молодым да ранним, приехал с женой и ребёнком.

Отца попросили покинуть служебное жильё и перебраться в квартирку попроще.

Разумеется, любая помощь от родителей прекратилась. Её и раньше было всего-ничего, а теперь вовсе не стало. Папе нужно было пристроить замуж младшенькую и дать образование второму сыну. Эндрю пришлось довольствоваться рядовой должностью, он запил и во всех своих неудачах винил меня. Нужно же кого-то винить?

Венди, последняя моя однокурсница, не отличалась ни происхождением, ни характером, ни внешностью. Ничем. Она тенью бродила с Бекки на вечеринки, слушала рассказы Лиззи о высшем обществе, разделяла вздохи Софи о семейной жизни и составляла мне компанию на дополнительных занятиях. Рядом с нами ей доставалось немного мужского внимания.

Что уж.

Я чувствовала себя практически королевой факультета. Мне было не жалко.

Кто только за мной ни ухаживал!

Разве я могла подумать, что ухаживания – это одно, а женитьба – совсем другое? Но тогда, в академии, я считала, что весь мир у моих ног, и позволяла себе посмеваться над влюблённым в меня до одури Флойдом Коннером. А когда после окончания учёбы до меня дошло, что желающих предложить руку и сердце не так много, точнее, не совсем, я вспомнила о преданном однокурснике.

И тут Венди поделилась радостной новостью – она скоро станет госпожой Коннер!

Жизнь щедра на насмешки.

- …Но, конечно, больше всего в женской гостиной обсуждали новый Благотворительный календарь, - дёрнув бровью, поделилась Лиззи. – Видели? Купила по большому знакомству.

И она вынула из ридикюля свёрнутый в трубочку большой перекидной календарь.

Глава 3. Скандальный календарь.

Грейс

Я сразу оценила качество печати. Оно было божественным! Краски были яркими, бумага – потрясающей, изображения – как живые! Настолько, что хотелось потрогать картинки руками.

Но я поостереглась.

- Какой он хорошенький! – Софи-таки не удержалась и провела пальцем по бесстыдно обнажённому торсу Мистера Января.

На мой вкус, этого грубого и сурового мужчину можно было назвать как угодно, только не «хорошеньким».

Мистер Февраль был изящней, но тоже сверкал сокровенным.

- Они выглядят… распутно, - не удержалась я. – Как девицы для неприличных услуг, что выставляют напоказ свою грудь!

Мистер Март, будто послушав разговор, грудь скрыл не только под жилетом, но и за котиком. Зато его мускулистые, как у грузчика, руки, были открыты на всеобщее обозрение.