Я слезла с его тела и отправилась на поиски того, что мне нужно, чтобы закончить работу, и вернулась с полной охапкой инструментов. Я опустилась на колени рядом с ним, наклонилась к его груди, чтобы сделать первый разрез – Y-образный разрез, выполняемый при вскрытии, который я виделa бесчисленное количество раз в криминальных сериалах, которые мы любили смотреть.

Его тело не охлаждалось, поэтому, как я предполагала, из раны, которую я сделала на его лопатке, сочилась кровь. Либо это, либо телевидение просто создает иллюзию, что все не так грязно. Лезвие легко разрезало тонкий слой жира на мышцах, который он носил на животе, и ему понадобилось еще около дюйма, чтобы проникнуть достаточно глубоко, чтобы обнажить внутренности.

Меня удивило, что там были кусочки разных оттенков розового и телесного, склизкие и влажные на вид. Я разрезала сухожилия, которые удерживали его плоть на ребрах, и, наконец, оттянула их назад, что позволило мне обнажить все.

Я вынула уже вывалившиеся внутренности и отложила их в сторону, пережав перед разрезанием, зная, что запах от того, что окажется внутри, будет намного хуже, чем тот, с которым я уже столкнулась. Из–за этого он выглядел почти пустым - внутренности действительно занимали там много места.

Протягивая руку к центру его грудной клетки, я взяла нож, которым пользовалась на кухне для обвалки мяса. Мне потребовалось несколько пилящих движений, прежде чем я смогла добиться прогресса, но как только добилась, я смогла разрезать кость. Я вынула из грудины треугольный кусок и отложила в сторону, обнажая то, что находилось под ним.

Его сердце; я сразу же достала его, перерезала легочные вены, толщиной с мой палец и отложила в сторону. Затем легкие, печень и селезенку, разрезая соединительную ткань, которая удерживала каждый орган на месте.

Опустошенная, я почувствовала себя немного виноватой, зная, что сделала его таким же опустошенным, какой он сделал меня.

Я срезала кожу у него на шее и натянула ее на его лицо, попутно срезая там, где нужно, чтобы удалить кожу и волосы с его головы. По сути, я снялa с него скальп спереди назад. Его череп выглядел совсем не так, как я думалa. Совсем не похож на него.

Я несколько раз проткнула ножом шейную кость, пока она не отделилась. Я подняла к себе его ободранное лицо и посмотрела в пустые мертвые глаза.

Я схватила деревяшку, похожую на кол, которую я нашла на заднем дворе - она осталась на растопку для костра. Hашла более мягкую часть у основания его шеи и прижала их друг к другу достаточно сильно, чтобы проткнуть. Я подняла его за "древко" и привязала длинным куском бечевки к стволу елки, в нескольких дюймах от верхушки, где он был достаточно толстым, чтобы выдержать вес. Я заменила звезду наверху его головой и, отступив на шаг, залюбовалась ею. Она была немного наклонена, но я не возражала.

Я размотала его кишки и привязала их к передней части елки, туда–сюда, пока они не закончились - гирлянда из кишок. Красиво. Я положила его сердце в свой носок, подарив его самой себе. Я быстро вынула его яйца и заменила их омелой, хихикая при мысли о поцелуях под ними, о том, что ему всегда нравилось, когда я это делала. Эту мягкую ткань своего тела он всегда любил дразнить.

Еще больше его зубов попало в конфетницу, а остальные органы стали частью украшения.

Я откинулась на спинку кресла и, полностью обнаженная, вся в брызгах крови, которые покрывали меня самым эротичным образом, бросила взгляд на его ампутированный член: и мне больше не для чего было его использовать, кроме как для того, чтобы кончить прямо сейчас.

Он был тяжелый в моей руке, и я жаждала ощутить его внутри себя, поэтому я засунула его туда, куда нужно. И хотя я не могла себя трахнуть (он был вялым), я прижалась "киской" к стулу и, удерживая его в себе, стала надрачивать клитор. Я раскачивалась бедрами на краешке стула, дико извиваясь, пока трахала себя. Моя "киска" содрогалась от приближающегося оргазма, и, погруженная в порочность того, что я делаю, я кончила еще раз, вытолкнув его член на целый фут[2] вперед. Тот смешно шлепнулся на пол.

Когда я пришла в себя от оргазма, это не помешало мне смеяться над тем, что произошло.

3.

Часы с кукушкой скоро пробьют двенадцать раз, оповещая меня о нашем дне – нашей рождественской годовщине, которая будет первой, когда я останусь наедине с собой.

Вставая, я пнула ногой коробку с блендером и залюбовалась прекрасным пейзажем: мой муж сделал так, что в комнате стало еще больше похоже на домашний уют.

Я поднялась по лестнице в нашу – теперь уже мою – спальню. Все еще покрытая его кровью, я не удосужилась принять душ, зная, что, как только проснусь, мне придется убирать ужасный бардак.

Я быстро уснула со счастливой улыбкой на лице.

ЭПИЛОГ

[2] около 30 см.