Грачева-младшая, продавщица и ее муж Иван стали искать женщину. Конечно, подключили представителя закона: Николай Иванович всю жизнь в милиции проработал, будучи на пенсии, все равно оставался в глазах местных жителей блюстителем их прав. А сейчас, когда администрация поселковая разбежалась, считали его и кем-то вроде главы.

В темноте искать тяжело, ничего не видно, еще и снег повалил ближе к девяти вечера. Утром продолжили поиски, остальные жители подключились. Ходили по пустым домам и улицам, заглядывали во все углы; даже в лес, куда можно было, забрели, но там толстый слой снега лежал, особо-то не разбежишься.

Из медиков в Лесном–20 остались только санитарка Люся да бабушка Даша, которая когда-то ветеринаром работала, они на пару ухаживали за Грачевой-младшей, которая то рыдала, то хваталась за сердце, то порывалась бежать и искать сестру.

– Больная ведь, давление высокое, диабетик, как она там? – плакала Грачева, теперь уже единственная.

Где – «там», никто не знал.

Николай Иванович и десяток самых активных граждан еще раз тщательно все обыскали, но не нашли никаких следов пропавшей. Вариант, что она могла забрести в лес и потеряться, выглядел наиболее разумным, хотя был немыслимым. Как человек в здравом уме, всю жизнь проживший в Лесном–20, мог заблудиться в трех улицах и забраться в лес?

Но никаких иных версий не было. Постепенно искать перестали, смирились с потерей, не найдя причины исчезновения. Грачева перебралась к их общей с исчезнувшей сестрой подруге, которая похоронила в прошлом году мужа и жила одна. Вместе не так страшно.

А страх-то простирал черные рваные крыла над глухим поселком. Потому что перед Новым годом исчезли Мария Куравлева и ее дочь, глухонемая слабоумная Ната.

Хватились их не сразу. Морозы стояли такие, что на улицу носа не высунешь, даже дышать больно. Все сидели по домам, слушали радио, телевизор смотрели. Сигнал слабый, работал только один канал, и по нему показывали то новости, то фильмы про бандитов, то сериалы про живущих на жарком берегу океана, купающихся в солнце и все равно почему-то несчастных людей, то «Поле чудес». Если выпадал сектор «Приз», все радовались и немножко завидовали.

Первой неладное заметила санитарка Люся. Обратила внимание на то, что из трубы дома Куравлевых не идет дым. Дрова закончиться не могли: все запасались надежно, знали суровость местной зимы. В доме не топили, но в такую стужу не топить – верная смерть! Люся подняла на ноги Николая Ивановича, тот пошел проверять и обнаружил, что дом холоден и пуст. Судя по всему, топить перестали не менее суток назад, а то и более.

– Я, как заметила, сразу к тебе! – оправдывалась Люся, давясь слезами.

Когда в точности пропали мать и дочь, выяснить было невозможно. Но даже если прошли всего одни сутки, найти их вряд ли получится.

Искали, как и в прошлый раз, всем миром, но ни единого следа не нашли.

– Плохо дело, мужики, – мрачно проговорил Николай Иванович, обращаясь к нескольким мужчинам, в основном преклонного возраста, из тех, кого можно назвать столпами местного общества. – Уже четверо пропали, сколько еще пропадет?

– Может, зверь лютует? Медведь-шатун, например, – предположил Иван, муж продавщицы Марины.

– Чушь! – Николай Иванович махнул рукой. – Совсем другая картина была бы. Крови полно, следы, крики. Кто-то что-то увидел или услышал бы.

– Я думаю, зеки беглые, – рубанул Трофим. – С голодухи людей похищают и едят. Как мясо заканчивается, нового крадут.

Предположение было жуткое, но не лишенное логики.

– Не знаю, – с сомнением покачал головой Николай Иванович. – Зона далеко, с чего им сюда забираться? Если сбежали, так должны к большим городам, к дорогам направляться. Чего им в нашей глуши?

– Перезимовать хотят, схорониться, а потом и в город! – не отступал Трофим. – Заплутали, вот и вышли к нам.

Другие покивали: а что? Может и такое быть!

– Или, если и не зек, то лихой человек. Убийца, грабитель, – сказал кто-то из собравшихся.

Теория трещала по швам. Что лихому человеку делать в Лесном–20? Но все же решили: надо противостоять окаянному. Надумали вот что. Проверить постепенно пустые дома, сверху донизу, тщательно; каждый проверенный дом накрепко заколотить. Так жители будут знать, что внутри никого нет, а если доски окажутся повреждены, значит, там скрывается преступник.

Постепенно, день за днем занимались этим. Прошла одна неделя, за ней вторая, никто не пропадал, народ понемногу успокаивался. Сколько можно в стрессе жить?

На Рождество человек десять собрались в доме Николая Ивановича.

– Уедем, как снег растает! Сразу уедем, – говорила продавщица Марина, а муж ее кивал в знак согласия.

Он жалел, что не уехали летом: брат звал в Екатеринбург, говорил, можно работу найти, а жена заартачилась. Боязно ей было все бросить и с нуля начать на новом месте. Дура. Теперь зато никакого страха!