– Нет, мам, не поссорились. Ладно, я, пожалуй, к себе пойду.
– Стой. Мы заказывали пиццу, тебе оставили твою любимую пепперони. Она на кухне, иди поешь. И ещё тебе там письмо.
– Письмо? – нахмурилась я. – Какое еще письмо?
У меня не было абсолютно никого из знакомых, кто мог бы посылать мне письма.
– Странное. Самодельное, кто-то явно минуя почту закинул в ящик. И адресата нет.
– Любовные послания, – исподтишка хихикнул папа.
Письмо и правда было странным. Небольшой конверт из крафтовой бумаги с неаккуратно подклеенными краями. Действительно ручная работа. На конверте огромными печатными буквами синим фломастером выведено: «Даше». Приди такое послание Максу, я бы тоже пошутила про любовные записки, потому что оно и вправду очень смахивало на какую-то нелепую валентинку. Но сейчас было как-то не до смеха. У меня нет поклонников, которые бы согласились как минимум приехать в этот конец географии и самолично кинуть конверт в почтовый ящик.
А потом я его распечатала.
Здравствуй, зайчонок!
Дальше вы и сами знаете. Теперь-то все стало ясно.
И вопреки просьбам (да какое право он вообще имел меня о чем-то просить?) я звонила парню, но каждый раз слышала одни и те же слова, записанные электронным голосом. Абонент не отвечает. Я была в отчаянии. Дошло до смешного – я даже приехала к нему домой и надеялась подкараулить Туре, когда тот куда-нибудь пойдёт. Но он так и не появился. Сдержал своё слово, не хотел, чтобы я о чем-либо спрашивала.
Вот так оно вышло. С Туре ничего не случилось. Туре меня бросил. Предал. Выкинул, не сумев признаться в этом лично.
Глава 2
ДАША
Я познакомилась с Туре, когда мы оба ещё пешком под стол ходили. Наши отцы работали в одной компании, прежде чем каждый ушёл в собственный бизнес, и были хорошими друзьями.
Я была обычным ребёнком из семьи карьеристов: папа, активно занимающийся будущим бизнесом, постоянно пропадал на конференциях, переговорах, в командировках. Маму, работавшую врачом-травматологом в детском стационаре, из-за постоянных дежурств я и вовсе видела раз в сто лет. Вот так и получилось, что я стала часто оставаться дома у папиного друга с его женой (которая, в отличие от моей матери, была домохозяйкой) и их маленьким сыном, примерно моим ровесником, со странным именем Туре.
На самом деле это имя было вовсе не странным. Семья Туре Йохансона – шведы, много лет назад переехавшие в Россию, где у его отца открылись хорошие перспективы продвижения по карьерной лестнице в международной компании. Потом, правда, из той компании он уволился и открыл свою, но это все было позже. Сам же Туре родился уже в России, через несколько лет после переезда его родителей. Но перед друзьями я всегда хвасталась, что у меня есть лучший друг-швед.
Я не помню какого-то конкретного момента, в который Туре появился в моей жизни. Я могла бы сказать что-нибудь сопливое вроде «сначала он боялся новой девочки, пришедшей в их дом, и прятался за ногой матери, но потом, за обедом, протянул мне одну из своих игрушек – так и начиналась наша дружба», но не стану этого делать, просто потому, что не помню, было ли у нас вообще что-то подобное, какая-то своя история. Воспоминания из раннего детства напрочь стёрлись из моей головы, так что казалось, что Туре был в моей жизни всегда. Просто был и все, как что-то само собой разумеющееся.
Когда нам исполнилось по семь, родители отправили нас в первый класс. В классе Туре был моим единственным другом. По крайней мере, в первое время. А потом произошло то, что наверное всегда происходит в подобных ситуациях: Туре нашёл себе новых друзей и стал все чаще и чаще проводить время с ними, а не со мной. Еще бы, ведь дружить с девчонками не принято!
Туре и его новые друзья играли в войнушки, строили штаб на школьном дворе во время урока-прогулки и никогда не брали в свои игры меня. Да-да, ведь я девчонка.
– Ну пожалуйста! Ну Туре! Я буду охранять штаб от врагов! Или могу стать партизаном! – умоляла я.
– Нет! Иди играй в куклы! Девчонка! – презрительно усмехались и показывали языки мне в ответ. Но после школы Туре всегда дожидался меня и вместе через посёлок мы шли домой.
Во втором классе наша дружба потерпела «кризис». Туре ещё сильнее сдружился с мальчишками из класса, а я (прошу заметить, ему назло) втиснулась в компанию девочек и на переменах играла с ними в барби-семью. Девочки мне не нравились. Иногда я, не стесняясь, могла назвать их дурами, а они меня в ответ – уродиной. Но отчего-то мы все равно продолжали дружить. Модные психологи назвали бы это «абьюзерские отношения». В этот период мы с Туре молча встречались у школьных ворот после уроков и так же молча шли домой, словно совершенно чужие друг другу люди. Но ходить домой порознь нам было нельзя – родители не разрешали.
В конце третьего класс