Игорю с девчонками особенно не везло, от слова совсем. Вечно все пытались какую-то от него выгоду поиметь, он был, прям, ходячим магнитом для таких. Упакованный, да, к тому же, не урод, завидный жених считай. К тому же, наивный и доверчивый, прекрасная партия для желающих облапошить парня. Каждый раз приходилось его зад спасать от очередной меркантильной суки.

— Меня Игорь зовут, это мой друг Влад.

— Даша.

Ну, началось. Да, хоть Маша.

Я закатил глаза и отвернулся от них, еще больше поддаваясь своему раздражению.

— Так, что ты будешь, Даша? — Спросил ее друг.

— Какао, — ответила девушка.

Господи, ей что 2 года? Какое какао?

Негодование во мне росло.

— Будьте добры, нам еще какао… — Долго не мешкая, обратился к бариста Игорь.

— На миндальном молоке…

— На миндальном молоке, — добавил он.

Диалог особо не клеился, Игорь просто сверлил ее взглядом и, кажется, даже смущался. Да, что он в ней нашел?

Слишком простоватая, даже для него. Ни рожи, ни кожи, как моль.

— Так, ладно молодежь, нам пора идти, — когда мы получили заказ, я начал уже локтем подталкивать своего друга в сторону выхода.

Все что мы могли, мы сделали. Теперь пора сваливать отсюда, спасать нашего простофилю, пока он чего еще не надумал.

Не знаю почему, но девчонка эта мне совершенно не нравилась, и я хотел срочно свалить отсюда.

— А ты в какую аудиторию идешь? — Выходя из кафе, Игорь не унимался. Такой весь галантный, еще дверь ей на выходе попридержал для нее.

— Мне — в триста десятую.

— А… Мы в другое крыло, к сожалению. Ну, ок. Еще увидимся… Пока, Даша. Еще раз извини нас, — краснея, произнес последнюю фразу Игорек.

Девчонка улыбнулась, и зашагала в другую сторону от нас. Я выдохнул с облегчением.

Ладно, хоть номер телефона не попросил.

А то, что мы с ней еще увидимся, шанс один на миллион. Мы учились, явно, на разных факультетах, а здание нашего университета было слишком огромное. Вообще, если бы не тот случай, что произошел вчера, то вряд ли бы наши пути с ней когда-либо пересеклись.

Игорь, конечно, преувеличивал масштаб бедствия, да к тому же вина была полностью на мне. Это я ее не заметил, да и как бы я заметил, когда она резко вылезла из-за угла, вот и получила. Пусть в следующий раз тоже смотрит, куда идет.

В руках у нее был стаканчик. Судя по цвету, который разлился по ее блузке, в бумажной емкости было либо кофе, либо какао, как я уже сейчас предположил. Ну, я же извинился, а она только буркнула что-то в ответ и взглянула на меня убийственным взглядом. Если бы в руках у нее было что потяжелее бумажного стаканчика, думаю, она бы размазала меня этим предметом насмерть, судя по ее разъяренному выражению лица.

А сегодня стояла вся из себя святость, только нимба над головой не хватало. Еще бы чуть-чуть и меня бы вырвало от ее притворства.

3

Влад

Пары уже закончились. Я торопил Игоря, мне еще к родителям нужно было ехать. Я должен был отвезти его домой, и уже после выдвинуться. Не хотел опаздывать и лишний раз не расстраивать маму, которая затеяла ужин, и в случае моего опоздания именно ей придется выслушивать нравоучения от отца о том, какого никудышного сына она воспитала.

Я не жил с родителями еще с одиннадцатого класса. Отношения у нас были не самые лучшие, особенно с отцом, поэтому, когда бабушка умерла и оставила мне квартиру в наследство, я принял решение уехать из отчего дома. Мать поначалу была против, но отец сразу выкатил:

— Хочешь жить один, значит, будешь обеспечивать себя сам. Ни копейки не проси, не дам.

Я согласился. Уж лучше на вокзале с бомжами делить кров, чем терпеть его. Я ему не мать, которая всю жизнь пляшет под его дудку. Давно бы уже ушла, но нет же, она придумала родить ему еще одного ребенка в попытке спасти брак, который уже давно трещал по швам.

Не знаю, что творилось в ее голове. Не верил я в какую-то безумную любовь с ее стороны. Видел лишь ее нелепые потуги, обусловленные страхом лишить себя роскоши, к которой она так привыкла за годы жизни с отцом. Настолько привыкла, что готова была терпеть пренебрежительное отношение к себе с его стороны. Этим всем она вызывала только жалость.

Отец, конечно, не умел никого не жалеть, поэтому, думаю, мать больше всего его раздражала, да так, что он никогда не мог сдержать своих эмоций и никогда не был скуп на оскорбления.

Я уже не мог это все выносить, ибо каждая моя попытка заступиться за мать, только усугубляла положение, а именно тем, что я еще и виноватым оставался. Причем виноватым выставляла меня именно мать, которая считала, что мое выступление еще больше злило отца и от этого ей доставалось сильнее.