задала работу сердцу и уму,как Джейн Остин, на краешке обеденного стола,пиша сию эпистолу (кому?).Лунный свет облепил меня с головы до пят —Рождество безоблачное в этом году.Во всех комнатах дома гости спят —и с исподу и на поду.Все какая-то близкая нам родня,но запомнить всех – не могу.Спит в моем кабинете Аглая. Длянее это лыко в строку.Вот пристала вчера с разговором о,как ни странно, постной еде:и здорово ли это иль здорово —мне на хлебе сидеть и воде,не мирское ли это тщеславие,скуден веры моей исток,а в России столпы православияи не пустят меня на порог.Как цыганка, звенела монистами,поучала меня спрохвала.И смотрела глазами мглистыми:видно, бренди перебрала.Волновалась, милая, путалась,говорила, что я не всерьезза сутану от жизни спряталась —в тихий омут азалий и роз,что родня эта мне – не компания,что не все мосты я сожгла:от гордыни да от унынияя до края света дошла.И про пьесы мои в Японии,и про бывший большой кураж…От ее речей пеларгонияна окне почернела аж.Это ж надо так метко целиться —тут воистину Божий дар…Я и впрямь, как ни глянь, отшельница:разучилась держать удар.От житейской раскисла сласти яи не сдюжила общий гуж…Не любовь ли – ее пристрастие?Только очень большая уж!Я молитвою ночь эту удлиннюСгинут прочь пузыри земли.Джон уж встал на свою заутренюи по требам – до новой зари…

Малый комментарий

Зимний промозглый земной неуют,в доме, в душе ль неполадки…Дверь отворяешь – там дети поютРождественские колядки.Нет ни морозов, ни снежных порош,лишь хрусталь ритуального пенья.А маленький самый, как ангел хорош,и сияет его оперенье…Звезды бумажные, шапки волхвов,сласти – с ванилью, с корицей…Все выпекалось десятки вековв лоне британских традиций.Душа на чужбине не станет нежней,но и не ощерится дико…«Богу виднее, где вы нужней», —сказал, как отрезал, Владыка.Как по мирским ни хлопочем делам,все нам выходит боком…А Родина разве – не Божий храм,не всюду ли мы – под Богом?Не помянуть ли библейских жен,верных мужьям донельзя…Дверь отворяется – входит Джон,только что из Уэльса.

Сон Варвары Суховей

(1988 год, Москва)

Во сне она летала. Нагишом.

Поскольку сон вершился в полнолунье.

И приземлилась возле самой клуни

на дедов двор, заросший спорышом.

Трава – как бархат под босой ногой.

А третьи петухи еще не пели…

Она металась в скомканной постели:

ей стало стыдно быть сейчас нагой.

Вовсю светила полная луна.

Вдруг во дворе Варвара не одна?

Она прикрыться чем-то захотела,

украдкой двор просторный оглядела,

как детство незабвенный, но увы…

И увидала… Книжные шкафы:

они образовали во дворе

огромное дубовое каре!

Не ульи, не рогожные мешки,

что так уместны во дворе крестьянском,

а золотые блещут корешки

на русском, на французском,

на испанском!

Не чечевица или там фасоль

горой лежали у беленой хаты,

а выставляясь всяк на свой фасон,

тисненые теснились фолианты.

А хутор спал. Молчали петухи.

Луна смотрела вниз на эту небыль.

Но за какие, собственно, грехи

стояли книги под открытым небом?

Скользя по оксамиту спорыша,

приблизилась она к шкафам огромным.

Саднила оголенная душа,

взалкавшая Брокгауза с Эфроном.

И как ей сон от яви отличить,

а женственность свою – от малолетства?

Когда б ей эти книги получить

все разом, задарма (сиречь – в наследство).

В конце концов, ни золото монет,

ни жемчуга, сапфиры и топазы,

ни рослый дог и ни шотландский плед

не тронули ее души ни разу.

А зависти в ней не было и нет.

И как бы ни жила она убого,

роскошный ни один аппартамент

не вызвал нарекания на Бога.

Единственное, что ее влекло,

что привносило в жизнь немного света,

что возбудить желание могло:

шагреневая кожа раритета!

Те книги вожделенны и важны,

какими ей не обладать от веку:

три поколенья, минимум, должны

такую собирать библиотеку!

За что же ей страдания сии,

тяжелые душевные вериги?

Ведь часто, отрывая от семьи,

отец и мать ей покупали книги.

И много книг.

Но книг обыкновенных:

нет букинистов в городках военных!

Отец бы мог, не надрывая жил,

скопить для дочерей добра немало,

когда бы дослужился и дожил

до должности штабного генерала.

Под хвост попала как-то раз шлея:

женился на молоденькой литовке.

Его взнуздала новая семья.

Он был теперь полковником

в отставке.

Рыб покрупнее – ловят на блесну…

Тут мало отношения ко сну,

все это просто так пришлось ко слову.

Любой стежок ложится на основу.

Варвара спит.

Ей снится сон, вестимо,

о том, что жизнь с мечтой несовместима.

Такая тут взяла ее тоска!

Такой сквозняк в душе, такая свара!

Ко