Если следовать этой формулировке, то можно легко обнаружить «бунтарей» и среди коронованных особ. Вспомнить хотя бы перевороты, организованные Елизаветой Петровной и Екатериной II. Обе дамы на официальную власть в государстве «посягали» неприкрыто, да ещё и «насильственно». А Александр I в обстановке полной конспирации готовился дать стране конституцию. Правда, так и не решился. Однако то, что «умышлял переменить образ правления», – факт исторический. Да и к власти он пришёл, переступив через труп собственного отца, Павла I. При этом ни одному тогдашнему юристу и в голову не пришло обвинять эту славную троицу в бунте. Только историк Василий Ключевский в своих личных дневниках, то есть не для печати, осмелился назвать двух императриц «воровками власти».
Был ли бунтарём Пугачёв? С тогдашней точки зрения – безусловно. Вот только ему, в отличие от царственных особ, это стоило головы.
Что же касается современного права, то демократическая конституция просто обязана включать в себя право народа на восстание. Есть это, кстати, и в российской Конституции, только её надо уметь правильно читать. Ёмкая формулировка в преамбуле Основного Закона «мы, народ…» является дайджестом принципов, сформулированных ещё Томасом Джефферсоном в знаменитой Декларации независимости 1776 года. Именно здесь заключён важнейший принцип «правления народа, через народ и для народа». А это значит, что воля народа важнее воли президента и правительства.
Есть это и в российских учебниках Из подобного рода формулировок («мы, народ…») «ясно вытекает право народа на свержение тиранической власти, если она нарушает его естественные права и основывается на насилии. В этом подлинный, хотя и скрытый, смысл принципа народного суверенитета». Не верите – читайте современный учебник конституционного права.
Так что это только согласно старому царскому праву восстание Пугачёва – бунт, а вот современный (и, разумеется, независимый от властных структур) судья, знающий всю историю российского самодержавия и жестокие реалии крепостного права, глядишь, и был бы к атаману значительно мягче.
Но это буква закона, а как быть с жизнью? Куда денешь жутковатые «детали» Пугачёвщины? С дикими сценами расправ, изнасилований и грабежей. Самый что ни на есть «беспощадный» бунт. Но вот опять всё тот же вопрос: а действительно ли «бессмысленный»?
Это правда, что на самом начальном этапе перед заговорщиками стояла довольно скромная задача: удрать с награбленным куда-нибудь в Турцию. Но по мере накопления сил в головах у бунтовщиков начала маячить и другая география – а не двинуть ли на Москву, и совершенно другая задача – не уйти от преследования, а, наоборот, наступать, чтобы «переменить в России образ правления». Закономерно спросить: переменить на что?
Заглянем в статью о Пугачёвщине, опубликованную в дореволюционной «Большой энциклопедии»: «Пугачёв уже распоряжался, как имеющий власть. "Бояре, – говорил он, – у меня не будут владеть землёю, а пусть живут на жалованье"».
Впрочем, эта мысль очень быстро трансформировалась у Пугачёва в призыв: расправляться со знатью любыми способами. Логику диктовала сама драка. Наконец, ни боярское, ни дворянское сословия в государство, придуманное Емельяном Пугачёвым, просто не вписывались. Примерно так же, как позже не вписывалась в пролетарское государство Маркса – Ленина – Сталина буржуазия.
Читаем энциклопедию далее: «Обращая всех в казаков, он (Пугачёв) хотел ввести в России казацкие порядки. Всех жителей обстригали в кружок и уводили за войском, оставляя на месте стариков. У них тоже являлись избранные ими старшины и атаманы. Сам Пугачёв был между своими лишь избранным атаманом, вполне зависящим от громады (то есть от казачьей массы). При этом была объявлена война всем существующим властям, военному и гражданскому начальству, судьям, помещикам».
Стоит обратить внимание на то, что Пугачёв «был между своими лишь избранным атаманом». То есть взятый на себя самозванцем титул Петра III являлся лишь удобной «дымовой завесой» для самых широких масс населения. Однако само ядро заговорщиков не собиралось ни выстраивать новую монархическую систему, ни терпеть, как самодержца, Емельку Пугача.
Конечно, Пугачёв, как умный агитатор, говорил то, что устраивало слушателей. В самом начале войны при занятии Илецкого городка, добросовестно играя роль царя и ещё надеясь перетянуть на свою сторону часть боярского и дворянского сословия, он обещал: «У бояр сёла и деревни отберу, а буду жаловать их деньгами».
Исконных казаков он жаловал не только рекой Яиком со всеми угодьями и богатствами, но и тем, в чём нуждались казаки: хлебом, порохом, свинцом, деньгами, «старой верой» и казацкими вольностями. Калмыкам, башкирам и казахам он обещал все их земли и угодья, государево жалованье и вечную вольность. Тогда же он обещал пер