Мудрый ход. Сразу после того, как мы забрали машину, мой адвокат впал в наркотическую кому и, прежде, чем я вернул управление, успел проехать на красный на Главной улице. Я усадил его на пассажирское сидение и сам сел за руль… Чудесное ощущение бодрости. Вокруг меня люди разговаривали в машинах, и мне хотелось слушать их разговоры. Все разговоры. Но выносной микрофон лежал в багажнике, и я решил его не доставать. Лас-Вегас не тот город, где можно разъезжать по главной улице, целясь в людей черным прибором, похожим на базуку.

Радио погромче. Погромче магнитофон. Любуемся закатом впереди. Опустить стекла и вдыхать прохладный бриз пустыни. О да! Вот оно. Полный контроль. Катаемся субботним вечером по главной улице Лас-Вегаса, два старых приятеля на огненно-красном кабриолете… укуренные, бухие, обдолбанные… Хорошие люди.

О Боже! Что за мерзкая музыка?

«Боевой гимн лейтенанта Кэлли»:

«… Мы продолжаем свой марш… Когда я достигну последнего лагеря, в краю за солнцем И великий командующий спросит меня… (О чём он спросил тебя, Расти?) «… Бился ли ты или бежал?» (и что ты ему ответил, Расти?) «на их выстрелы мы ответили всем, чем могли…»

Нет, не верю! Это слуховые галлюцинации. Я взглянул на адвоката, но тот таращился на небо; видимо, его мозг отправился в тот самый лагерь за солнцем. Слава богу, он не слышит. Иначе бы с ним случился припадок расистской ярости.

К счастью, песня кончилась. Но настроение было уже испорчено… а теперь меня забрал бесовский сок кактуса, погрузил меня в недочеловеческий страх. Вдруг мы оказались у поворота к стрелковому клубу «Минт».

На знаке было написано «Одна миля». Но даже за милю я услыхал затихавший треск двухтактовых мотоциклетных двигателей… а подъехав поближе — другой звук.

Ружья! Этот плоский гулкий грохот не спутать ни с чем.

Я остановил машину. Что за чертовщина там происходит? Я поднял все окна и, прижавшись к рулю, потихоньку двинулся по гравийной дороге… пока не увидел десяток фигур, паливших в небо из ружей через равномерные промежутки времени.

Они стояли на бетонной плите посреди поросшей мескитом пустыни, в этом скудном крохотном оазисе к северу от Вегаса… теснились со своими ружьями в полусотне метров от одноэтажного бетонного строения в полутени от десятка деревьев, окруженные полицейскими машинами, мотоприцепами и мотоциклами.

Ну конечно. Стрелковый клуб «Минт»! Эти психопаты не признавали никаких помех своим упражнениям в стрельбе. Здесь в гаражной зоне ошивалось около сотни мотоциклистов, механиков и прочих околомотоспортивных субъектов — регистрировались на завтрашнюю гонку, попивали пиво и оценивали чужую технику — и посреди этого балагана, не замечая ничего, кроме тарелочек, взлетавших в воздух где-то каждые пять секунд, люди с дробовиками невозмутимо расстреливали свои мишени.

А что? Стрельба задавала определенный ритм — своего рода четкая басовая партия под хаотическое дребезжание мотоциклетной тусовки. Я припарковал машину и влился в толпу, оставив адвоката пребывать в коме.

Я купил пива и встал наблюдать за регистрациией мотоциклов. Много шведских «Хускварна-405», еще много «Ямах», «Кавасаки», несколько «Триумфов-500», «Майко», кое-где CZ, один «Пурсанг»… все очень быстрые, сверхлегкие кроссовые мотоциклы. «Харлеям» здесь не место, даже «Спортстерам»… Как если бы мы записали Большую красную акулу в гонку багги.

А это мысль. Вписать адвоката пилотом, заправить эфиром и кислотой и отправить на старт. Что они тогда будут делать?

Никто не отважится выйти на трассу с таким психом. Он перевернется на первом же повороте и раздавит пяток багги — заезд камикадзе.

— Какой взнос за участие? — спросил я у регистратора.

— Два пятьдесят.

— А если я скажу, что у меня «Винсент Блек Шэдоу»?

Он поднял на меня пристальный недружелюбный взгляд. Я заметил у него на поясе револьвер 38 калибра.

— Проехали. Всё равно мой пилот заболел.

Он прищурился.

— Твой пилот, дружок, тут не единственный больной.

— У него кость в горле застряла.

— Чего? — мужик начинал злиться, но вдруг что-то его отвлекло…

Мой адвокат. Он стоял без своих датских очков, без гавайской рубашки… с голым торсом, тяжело дыша и ничего не соображая.

— В чем дело? — прохрипел он. — Этот человек — мой клиент. Вы готовы предстать перед судом?

Я схватил его за плечо и плавно развернул его кругом.

— Проехали. Они не принимают «Винсент блек шэдоу».

— А ну-ка постой! — взревел он. — Что значит не принимают? Ты что, пошел на сделку с этими свиньями?

— Конечно нет, — я подталкивал его к воротам. — Сам посмотри, они все вооружены. Мы тут одни без оружия. Разве не слышишь, как там стреляют?

Он замер, прислушался, и вдруг бросился бегом к машине.

— Хуесосы! — орал он через плечо — Мы еще вернемся!