Она не ответила, однако он увидел в полумраке, как ее руки колышутся вместе с колыханием воды, а глаза глядят на него, словно бы насмехаясь. И когда он увидел это, слепой гнев охватил его, и он по камням добрался до глубокого места, где она лежала, и схватил ее за плечо. В тот миг он готов был удушить ее собственными руками, так отвратительно ему было касаться ее тела, но когда он закричал на нее, осыпая бранью, она продолжала, не дрогнув, глядеть ему в глаза, и тогда он вдруг понял, что она мертва. И гнев и страх его отступили перед острой болью, пронзившей его, ведь работа его не была окончена, и та, кого он любил во Христе, пала жертвой греха, невзирая на все его труды.

Жалость охватила его, но потом он подумал о том, что вот-вот люди обнаружат его склонившимся над телом нагой женщины, которую он представлял им как святую, и они вполне могут счесть ее тайным орудием его падения; он увидел, как одним лишь прикосновением она разрушает тот храм святости, который он так долго возводил вокруг себя, и ввергает его душу в бездну, и земля завертелась вокруг него, а все вокруг окрасилось красным.

Первые паломники уже вошли в долину, и в тишине громко зазвучало «Славься, Царица». Когда Отшельник снова открыл глаза, воздух освещало множество свечей, отбрасывавших отблески на священническое облачение и на сияющую дароносицу под балдахином, и лицо епископа, склонившегося над ним, было совсем близко.

С превеликим трудом Отшельник встал на колени.

— Отец мой во Христе! — воскликнул он. — Взгляни, за грехи мои ко мне был послан демон…

Но тут он понял, что люди, столпившиеся вокруг, более не обращают на него внимания, а епископ и весь его клир пал на колени у ручья. Поглядев туда же, куда глядели они, Отшельник увидел, что темные воды укрывают тело Дикарки, будто покрывалом, а над ее головой сияет яркий свет; и от паломников, даже от тех, кто стоял совсем вдали, раздались молитвенные песнопения, потому что среди них было много тех, кого Дикарка вылечила и выходила и кто благодарил Господа за это чудо. А Отшельник ощутил новый страх: что он бранил умирающую святую, что поносил ее перед всеми; и этого очередного страха его слабеющее тело уже не смогло вынести, силы оставили его, ноги подкосились, и он снова упал на землю.

Все вновь пошло кругом перед глазами, и опять он видел склоненные над собой лица; но, пытаясь слабым голосом говорить о своих прегрешениях, он ощутил благодать отпущения грехов, и священный елей лег на его глаза и губы, провожая его в последний путь. Тогда к нему вернулось спокойствие, а с ним — неистовое желание увидать наконец свои псалмы, ведь он так мечтал сделать это в свой последний час. Но он уже был слишком близок к кончине, чтобы высказать это желание, а потому постарался отогнать мысль о нем. Однако оно одолевало его, и слезы катились по его лицу, а для чего-либо еще он был слишком слаб.

Лежа так, он чувствовал, как земная твердь выскальзывает из-под него, а вместо нее его принимают божественные объятия, и услышал пение множества голосов, раздававшееся с небес и смешивающееся с пением толпы паломников; и слова, которые они пели, были словами его собственных псалмов, которые он так долго держал в тайне. И его душа возрадовалась этому пению и вместе со звуками его воспарила к Божьему престолу.

Перевод Марии Великановой