Он еще не договорил, а Багвелл еще не успел прийти в себя и ринуться прочь, как она появилась на пороге.

— Что случилось? Что случилось, дядя? — тревожно вопрошала девушка.

— Ничего. Ничего страшного. — Старик обнял ее и прижал к груди. — Все хорошо. Не могу тебе ничего сказать, но поверь: теперь все хорошо. Я вел себя как болван… хуже: как безумец. Но ныне я здоров и мой разум очищен. Мистер Белл, я перед вами в огромном долгу. Но… позволите ли старику попросить вас об еще одной услуге?

— Все, что пожелаете, сэр.

— Разбейте кумира. В безумии своем я верил, что этот омерзительный кусок дерева властен над моей душой и моей судьбой. Теперь я раскаялся. И все же… уничтожьте его. Пусть его не станет. Я не желаю его видеть.

Тем же утром, когда я собрался покинуть поместье навсегда, меня нежданно настиг Багвелл. Должно быть, он специально меня дожидался.

— Хочу вам кое-что сказать, мистер Белл, — начал он. — Вы выиграли; я проиграл. Игра была опасная, ставка была высока, и я не мог вообразить, что кто-то сумеет додуматься, как я заставил Шиву говорить. Теперь мне предстоит навсегда покинуть Англию… но перед тем я должен вам объяснить, как я поддался искушению. Инд я покинул давным-давно и едва помнил дни, проведенные здесь… но однажды я вспомнил, как один наш гость, ученый, разъяснял мне особенности акустики овальной залы. И меня охватило желание. Желал я не Хелен, о нет — я жаждал ее денег. Нищему без гроша за душой сложно устоять перед подобным искушением. И вот я решил довести и без того не слишком нормального дядюшку до совершенного сумасшествия… и заполучить Хелен… и ее миллионы.

Впрочем, вы сами знаете, как близок я был к победе — и как позорно проиграл.