иствой,Потому что октябрь подступает и справа и слева.Оставляю тебе запах солнечной осени – твойЗапах жизни, мой Ангел, моя златовласая Эва.Кто вместил в себя воздух предгорий, воды и надежд,Тот летит над землёй – на земле для таких тесновато.И летят за тобой золотые раскрылья одежд —Одеяние тех, кто родился по крови крылатым.Я гадать не берусь: ты пророчица или дитя,Ты играешь с огнём, собирая вокруг огнеходцев,Всё, чего б ни коснулась ты даже случайно, шутя, —Оживает, волшебствует, дивною музыкой вьётся.Этот шарм у словачек – божественный дар.И мне жальТех, кто жизнь проживёт и не сможет к нему прикоснуться.Я его принимаю, как будто хрустальный Грааль, —Не разбить, удержать, обернуться и снова вернуться.

«Улетают слова. Осыпается с веток миндаль…»

Улетают слова. Осыпается с веток миндаль,И шуршат под ногами засохшие травы.Я живу на земле. Здесь моя поднебесная даль.Здесь страдают поэты, что мало им выпало славы.Здесь читают стихи, и над каждым свой Ангел трубит.Здесь разлито вино и судьба превращается в участь.Я хранительница ваших тайн, ваших бед и обид.Я сестра ваших жён и случайных полночных попутчиц.Я люблю вас. В вас так перемешаны нежность и зло,Как свиваются змеи свистящей февральской метели.Что бы нас породнило, когда бы ни то ремесло —Колдовское, неженское, древнее.Нету тяжеле.

«Нет, не в тиши библиотек…»

Нет, не в тиши библиотек,Не в шумной суете вокзалаПрипоминаю тех, комуЯ нужных слов недосказала.Я накрываю стол для них.Ты, время, от меня не застишьВсех тех, ушедших и живых,Пред кем душа и сердце – настежь.А тех, кого не назвала,С особой нежностью приму я,Приткнувшись на углу стола,Седьмого не забыв, седьмую.И взглядом каждого коснусь,И поимённо обозначуТех, с кем и плачу, и смеюсь,С кем над собой смеюсь и плачу.

Одна любовь

2012

«А вы, серебряного века…»

А вы, серебряного века,Такие разные певцы,Чьих строк серебряное эхоСквозь пограничные столбцыЛетело, по сердцам рассеясь.И так захватывало дух,И восклицалось: «Ходасевич!»,«ИвАнов!» – выдыхалось вслух.На что и как вы жили-были,Какие боли, беды, былиВмещались в ваши зеркала?И родина или чужбина —Кто бил точней из-за угла?Вы все по тропке леденелойТеперь ушли за горизонт —Бесстрастный Блок,Безумный БелыйИ шляпой машущий Бальмонт.И я черчу, сосредоточась,Над Временем незримый мостСреди великих одиночествК ночному блеску ваших звёзд.

Гроза в Братиславе

Послушай: под кровом чердачнымСвет лампы ходил ходуном,И ливень выплясывал смачно,По жести стуча каблуком.В каком-то безумном экстазеРвал ветер полночную мглу,И души князей ЭстерхазиРоптали, столпившись в углу.Я спутала век. ОдинокоМне было в храмине чужой,И сломанный зонт однобокоТопорщился рядом со мной.Не мог он сдержать эту силу,Угрюмо ущербность тая, —Такой же, как я – однокрылый,И лишний такой же, как я.

Снежинка

Обжигаясь, тая, умирая,Бабочкой, стремящейся в огонь,От любви и нежности сгорая,Упадёшь ты на мою ладонь.О восьмиконечная, резная,Хрупкая, почти что неземная,Падчерица вечной мерзлоты,Как сбежать от стаи ты решилась,Невесомой, как тебе кружилось,Как тебе срывалось с высоты?Сколько от дождя до снегопадаСтранствовала ты, моя отрада,Капелька, хрусталинка, душа?Как смогла в перерожденье вечномСердце от распада уберечь ты,Воздухом разреженным дыша?Где ещё меж тем и этим светомОт земли взлетающие летомИ к земле летящие зимойВдруг сойдутся в точке изначальнойДва пути несхожих и случайных,Два летящих встречно – твой и мой?Яркой вспышкой, нестерпимой больюРасставанье мне проколет грудь.…Я боюсь пошевелить ладонью,Чтобы эту близость не спугнуть.

«В сумерках утренних на подмосковном шоссе…»

В сумерках утренних на подмосковном шоссеТам, где сугробы застыли, синея и горбясь,Жду, замерзая, когда по моей полосеВ гору поднимется медленно сонный автобус.Вот он покажется, тусклые пяля глаза,Шумно вздохнёт и замедлит свой бег по привычке.Возле меня остановят его тормоза.Лязгнув и кашлянув, он заспешит к электричке.Я отогреюсь среди полушубков и шуб,Куревом и чесноком надышусь до тошно́ты.Уши заложит мотора усталого шум,Однообразно заспорит с кондукторшей кто-то.Вечная книга зачитана будет до дыр.Сумерки эти едва ли в ней главное смыли:Как не реален и призрачен утренний мир,Как не реален и призрачен ты в этом мире.Хрупок ледок, по которому жизнь моя вновьУтром легко к твоему устремляется взгляду…Жалостью я называла когда-то любовь.Нежностью – надо.

Ветер над Гудзоном

Зачем ты случайному зовуНавстречу рванулась, строка?Здесь ветер гудит над Гудзоном,Гоня по воде облака.Вот так и тебя он погонит,Срываясь внезапно на свист,Подхватит, закружит, обронит,Забудет, как высохший лист.Вернись! Твой роман с ним не вечен,Вам вместе не быть никогда.Он лишь со скитаньем повенчанИ рвётся незнамо куда.К бумаге его не приколешь,У ветра – осо