Strauss & Adder — небольшое, но влиятельное издательство в Нью-Йорке, специализирующееся на художественной литературе для взрослых, мемуарах и нон-фикшене, связанном со стилем жизни — саморазвитие, кулинария, практические руководства. Однако настоящую известность им принесли их путеводители. Если кто-то хотел узнать о лучших ресторанах в самых отдалённых уголках мира, он искал эмблему с маленьким молоточком Strauss & Adder, зная, что они помогут чувствовать себя как дома даже в чужой стране.

Я могла бы заниматься PR где угодно, и, возможно, получать за это больше, но ни в одной крупной технологической компании или рекламном агентстве, напоминающем адский котёл, я не получала бы бесплатные путеводители. В Strauss & Adder было что-то правильное, что-то уютное. Каждый день я шла по коридору, вдоль которого тянулись книги о Риме, Бангкоке и даже Антарктиде, и вдыхала этот чарующий запах старой бумаги, как парфюм в дорогом универмаге. Мне не хотелось самой писать книги, но я любила перечитывать старые путеводители, где давно забытые авторы восхищались древними соборами и святилищами исчезнувших богов. Любила, как текст — правильно подобранные слова в нужном порядке — заставляет скучать по местам, в которых ты никогда не бывал, и людям, которых никогда не встречал.

Офис был с открытой планировкой, окружённый со всех сторон полками с книгами. Пространство выглядело чистым, светлым и воздушным. У всех были небольшие рабочие зоны с перегородками, а на столах можно было увидеть милые безделушки — рисунки, фигурки, личные книжные коллекции. Моё место находилось ближе всего к кабинету начальницы. Руководители, конечно, сидели в стеклянных кабинетах, будто это хоть как-то обеспечивало конфиденциальность — почти так же, как если бы я не слышала, как Джульетта из соседнего кубика снова рыдает из-за своего вечного «то вместе, то врозь» парня по имени Роб, её личного Ромео. (Грёбанный Ромео-Роб.)

По крайней мере, даже за стеклянными дверями можно было видеть, как они, как и мы, выпадают из реальности где-то в два часа дня в понедельник.

Но несмотря ни на что, нас всех объединяло одно — любовь к книгам.

Я успела разослать несколько запросов на интервью, когда Фиона вернулась в офис.

— Десерт был просто потрясающий, — сказала она, протягивая мне мою кредитную карту. Она, как и вся дизайнерская команда, была сослана в мрачный, затянутый паутиной угол этажа — именно туда, где руководители любят прятать своих эксцентричных художников. Из-за темноты там уже трое дизайнеров начали принимать витамин D. — А ещё шеф-повар был очень хорош.

— Жаль, что я это пропустила, — ответила я.

Фиона пожала плечами и сунула мне карту в руку.

— Ну, ты буквально в него врезалась.

Я замерла. Тот мужчина. С сильными руками. Тёплая, твёрдая грудь.

— Это был он?

— Абсолютно. Он просто золото. Очень милый… Кстати, ты смогла спасти своего автора от аэропортского ада?

Я моргнула, отгоняя мысли.

— Конечно. Разве были сомнения?

Фиона покачала головой.

— Я тебе завидую.

Я нахмурилась.

— Почему?

— Ты всегда действуешь прямо. Без колебаний. Думаю, именно за это ты так нравишься Дрю, — добавила она тише. — Ты — аккуратно составленный Excel-файл, а я — хаос.

— Мне просто нравится, когда всё идёт так, как я хочу, — ответила я.

Фиона начала рассказывать, что я пропустила в ресторане. Оказалось, кто-то из Faux пришёл к шефу с предложением о книге (Дрю предполагала, что это Паркер Дэниэлс), а также Simon & Schuster, два подразделения HarperCollins и одно от Macmillan. И это было только начало.

Я присвистнула.

— У Дрю серьёзная конкуренция.

— Ага. Не могу дождаться, когда это станет единственной темой её разговоров, — мрачно пошутила Фиона. Она взглянула на свои умные часы и тяжело вздохнула. — Мне пора возвращаться в пещеру. Кино вечером? Там вышла романтическая комедия про двух киллеров, которые влюбляются.

— Можно перенести? Я ещё не разобрала вещи после переезда. Чек у тебя? — спросила я.

Фиона достала счёт за обед из сумки и пошла обратно в свой тёмный угол. А я направилась в кабинет Ронды, чтобы отдать чек на возмещение расходов, но её там не оказалось.

У большинства руководителей — включая самого Реджинальда Штрауса — на стенах и столах стояли фотографии семей, снимки с отпусков, памятные вещи. У Ронды же были только фото с известными людьми на книжных презентациях и красных дорожках, а полки заполняли награды, которые у других заняли бы подарки от внуков. Было очевидно, какой путь она выбрала, какую жизнь для себя решила, и каждый раз, заходя в её кабинет, я невольно представляла себя на месте Ронды, в этом оранжевом кресле, с такой же жизнью за плечами.