Первым был комплект флажков Майера, набор сигналок, использовавшийся во время Гражданской войны и на заре создания войск связи. В ящичках лежали самые настоящие флажки, потрепанные в боях, покрытые пятнами полуторавековой давности.
Довольный, он двинулся дальше, при каждом шаге каучуковые подошвы мерно поскрипывали, словно отсчитывающий время метроном; в свете пригашенных ламп сияли отполированные до блеска носки ботинок.
Скрип. Скрип. Скрип.
Эл Тревис работал сторожем в музее криптологии со времени его открытия. Ему нравилось здесь. Он наконец нашел место, где он был частью чего-то особенного, чего-то значительного. Ведь теперь он, условно говоря, работал на Агентство национальной безопасности, а многие ли могут этим похвастаться? Он работал на учреждение, задачей которого было защищать информационные системы дядюшки Сэма и взламывать системы и коды плохих парней. Да, не зря все-таки у них в этом управлении пунктик на борьбе с терроризмом.
Скрип. Скрип. Скрип.
Он подошел к следующему экспонату — шифрблоку. Не одну сотню лет набор вращающихся деревянных дисков использовался европейскими правителями для шифровки секретных сообщений и был предназначен для работы с текстами, написанными на французском языке. Карточка подсказала ему, что французский оставался языком международной дипломатии вплоть до конца Первой мировой войны.
Шифрблок уютно расположился в прозрачном ящике, блестело отполированное старательными пальцами дерево. Он постоял перед ним и, перечтя карточку, еще раз убедился, что это старейшее подобное устройство в мире.
Скрип. Скрип. Скрип.
А дальше был его любимый экспонат — самый большой, как он любил говаривать, — шифровальная машина «Энигма». В музее их несколько, и Тревис, проходя мимо, не упускал случая задержаться и окинуть их оценивающим взглядом. Он никак не мог поверить, что «взлом» этой штуковины, похожей на пишущую машинку-переростка, поляками, а потом и англичанами мог принести Антанте победу в Первой мировой войне. Но это было написано на карточке, а раз так, кто станет спорить?
Внезапный шум заставил Тревиса остановиться. Он вгляделся в поджидавший впереди полумрак.
— Кто здесь? — позвал он, гадая, не забрел ли на его территорию кто-то из ночных сторожей.
Ответа не было. Вместо этого незаметно для него с потолка прямо над тем местом, где стоял он, стала опускаться сложенная петлей проволока, поблескивавшая, словно серебристый нимб. И когда Тревис собрался двинуться дальше, проволока опустилась ему на шею, затянулась и подняла его на добрых три фута над землей.
Руки Тревиса вздернулись к горлу, пальцы царапнули проволоку, он издал нечеловеческий булькающий звук. Из тени выступили два силуэта, еще один спустился с потолка.
Один взял стул и поставил под болтающимся на проволоке Тревисом. Том нащупал стул ногами и обнаружил, что едва может стоять на цыпочках; он ослабил удавку и принялся судорожно глотать воздух, по шее у него текла кровь.
Силясь удержаться на стуле, с пересохшим от страха ртом, он смотрел, как трое мужчин в масках и черных костюмах подходят к ящику с главными экспонатами. Быстро и слаженно они отвинтили крышку, вынули стекло и положили его на пол. Тот, что стоял посередине, залез внутрь и, вынув одну из шифровальных машин, опустил ее в принесенную другим сумку.
Тревис попытался заговорить, спросить их, какого черта они делают, объяснить, что у них все равно ничего не получится, но все, что ему удалось издать, — это хрипение и сдавленный стон.
Однако незнакомцы, услышав стон, резко обернулись. Один из них подошел к нему.
— Ты что-то сказал, ниггер?
Голос был тонкий и насмешливый, а последнее слово он нарочно просмаковал. Поняв по интонации, что урезонивать этих людей бесполезно, Тревис покачал головой, хотя его глаза зажглись обидой и гневом.
Бандит, однако, и не ждал ответа. Вместо этого он просто пнул стул и выбил его из-под ног Тревиса. Тревис спустился на пару дюймов ниже, проволока натянулась, затрещали шейные позвонки.
Несколько секунд ноги Тревиса отчаянно пытались взбежать по невидимой стене, потом дернулись и остались висеть неподвижно.
Глава 4
Кларкенуилл, Лондон
3 января, 17.02
Стол был французский, примерно 1890 года выпуска, из красного дерева, украшен резным орнаментом из фруктов, листьев и разнообразных мифологических тварей. Слева у него было четыре ящика, а справа — маленький шкафчик; ручками служили резные львиные головы. Массивную полированную столешницу поддерживали стоявшие по четырем углам кариатиды и атланты.