Уильям Хоуп Ходжсон

ОХОТНИК ЗА БРИЛЛИАНТАМИ

Пароход «Монтроз», 18 июня

На этот раз я пожалел, что бросил работу на грузовом катере: пока мы совершали рейс, парочка пассажиров основательно залила мне сала за шкуру.

Когда утром я поднялся на капитанский мостик, оказалось, что старший помощник мистер Уилмет разрешил одному из пассажиров, мистеру Брауну, подняться туда и выпустить своих породистых голубей. Мало того — третий помощник отмечал ему время нашим хронометром!

Боюсь, я в тот момент выглядел так, будто потерял самообладание.

— Мистер Уилмет, — сказал я, — поясните, будьте добры, мистеру Брауну, что мостик обойдется без его присутствия, что я буду до смерти рад, если мистер Браун уберется отсюда, и очень прошу его помнить об этом и дальше. Если мистер Браун хочет побаловать себя зрелищем голубиного полета, у меня нет никаких возражений, но, пожалуйста, подальше от мостика!

Конечно, я даже не пытался щадить чувства мистера Брауна, тем более что мне уже не впервые приходилось возвращать его с небес на землю. Вот, например, вчера он принес в столовую пару своих голубей — показать друзьям, а в итоге они летали по всему залу, — и вы же знаете, сколько грязи разносят эти отвратительные птицы! Я сказал ему пару ласковых прямо при всех этих идиотах в салоне, и, кажется, они даже согласились со мной. Этот парень помешался на своих голубях!

Еще был полковник, которому надоело путешествие, и он все пытался ворваться на мостик, чтобы покурить со мной и почесать языком. Мне пришлось прямо сказать ему, чтобы он держался от мостика подальше, как и мистеру Брауну, разве что немного другим тоном. А еще две женщины — молодая и постарше, — которые вечно вертелись поблизости, готовые в любую секунду пойти в атаку и, так сказать, взять мой капитанский мостик на абордаж. Сегодня я наконец улучил момент и заговорил с пожилой о моем восьмом парне. Думал, ее это утихомирит, но увы — она начала болтать со мной о любимых детках, а я ведь даже не женат! Так глупо обдурил сам себя, да и ее тоже! А старая, конечно, все рассказала молодой, и та покинула меня на милость победительнице! Бог ты мой!

Но пассажир, который меня действительно беспокоил, был мистер Эгла, толстый темноволосый коротышка с землистым лицом, и при этом до смерти любознательный. Казалось, он все время ошивается вокруг, и я больше чем подозревал, что он пытается завести близкую дружбу с моим слугой.

Конечно, я еще тогда догадался, что он охотник за бриллиантами, и не сомневаюсь в этом до сих пор, но так уж повелось на этих кораблях; из камней и жемчуга, которые провозили на них через таможню, можно было пирамиду Хеопса сложить.

Я едва не сорвался на него сегодня, сказал мистеру Эгле: закрой дверь, я знаю, кто ты, и держи свой длинный нос подальше от моей каюты и моих дел, займись лучше теми, кто достаточно богат, чтобы разбираться в твоем ассортименте!

На самом деле он действительно сунул нос в мою каюту, а я подошел к нему со спины, но отбрехался он вполне правдоподобно. Сказал, что постучал, а потом ему послышалось, что я ответил: «Войдите». Мистер Эгла пришел попросить меня об одном одолжении: позаботиться об очень ценном алмазе, который он принес с собой. Он вытащил из жилетного кармана камень, спрятанный в замшевом кошельке, и сказал, что будет гораздо лучше и безопаснее где-нибудь запереть его. Конечно, я заверил его, что о бриллианте позаботятся как следует, а когда мистер Эгла спросил моего мнения о нем, то я стал мягче шелка — ведь было ясно, как сильно он хочет со мной об этом поговорить.

— Великолепный камень! — сказал я. — Думаю, он должен стоить тысячи. Наверное, в нем карат двадцать-тридцать.

На самом деле я прекрасно знал, что это всего лишь хорошо ограненная стекляшка — потому что схитрил и проверил его на твердость своим кольцом, — да и по размеру я нарочно промазал. Будь это настоящий бриллиант, он весил бы под шестьдесят карат.

Толстый коротышка нахмурился. Хотелось бы знать, вышло у меня или нет дать ему намек, что он идет по ложному следу, но потом я вдруг понял по его глазам: мистер Эгла по своему обыкновению не доверяет мне и к тому же презирает за то, что я абсолютный, конченный невежда в том, что касается алмазов. Когда он ушел, я немного поразмыслил о нем и решил, что хорошо было бы преподать урок этой толстой жабе!

19 июня

Ночью мне пришла в голову отличная идея. Вечером мы должны были пришвартоваться и пустить на борт таможенников, и я как раз смог бы заняться тем, что придумал. Накануне за ужином завязался разговор об алмазах — как всегда на этих кораблях, — и пассажиры начали рассказывать истории. Некоторые старые, некоторые посвежее, и многие были о разных хитрых уловках, как обмануть таможню.