Все эти требования не от злого умысла. Их основа – создать ребенку счастливое детство. Но, увы, это тот самый случай, когда благими намерениями вымощена дорога в ад. Ни один родитель не может соответствовать этим требованиям. Это недостижимые идеалы. Поэтому родители и ломаются. И детям – вот так парадокс – становится только хуже. Сколько детей пострадало от такого навязывания? Ответить на этот вопрос невозможно, но задуматься стоит.
Женщина, которая подошла ко мне на фуршете, была близка к отчаянию. Люди в таком состоянии легко могут набедокурить. Но моей собеседнице повезло. Она получила успокаивающую информацию и успела отойти от края. Через пару лет она прислала мне благодарность. Но кто-то ведь не успел. И от этого мне по-настоящему больно.
И вот что важно: таких людей, как эта женщина и авторы цитат из писем в начале главы, в моей практике становится все больше.
Почему? Дело в двух факторах:
1) распространение интернета – доступ к «яду» облегчился;
2) снизился порог входа в инфлюенсеры – легче снять видео, распространить его, найти людей, которым ты будешь вешать лапшу на уши.
Исследования показывают, что выгоревшие мамы и папы чаще срываются на детей, кричат, могут ударить. А само выгорание происходит из-за того, что людям навязывают пагубные модели родительства.
Я понял, что возникло некое явление, которое исключительно вредно для людей. Над названием явления думать не пришлось. Оно пришло сразу – черная психология, по аналогии с некоторыми другими похожими явлениями.
Например, в археологии. Есть научные археологи, которые копают медленно, тщательно фиксируют каждую деталь в раскопе. Им важно не просто найти какую-нибудь монету. Нет, они стремятся увязать все найденное – и подкову, и осколок горшка, и костяной гребень – в единую картину. Все это ради того, чтобы получить больше знаний для исторической науки. И – в конечном итоге – для блага общества.
Но есть и те, кого называют черными копателями, а их действия, соответственно, черной археологией.
Черные археологи вообще не задумываются о науке и обществе. Их интересует заработок.
Они разрушают археологические памятники в поисках предметов, которые ценятся на черном рынке (кстати, вот еще один пример – черный рынок). Им нужны только монеты и драгоценности. Все остальное они выбрасывают, после чего для науки это почти бесполезно.
Что характерно, черные копатели не вредят намеренно. Просто так получается. Они всего лишь хотят обогатиться и против науки ничего не имеют. Более того, многие из черных археологов считают свои действия полезными и правильными. Мол, наука до этих мест никогда не доберется, значит, мы спасаем артефакты прошлых эпох от забвения. Разве это не благородная миссия?
Да, если не знать, как работает настоящая (то есть научная) археология. Действительно, на первый взгляд может показаться, что лучше расковырять археологический памятник, чем не трогать его. Но любой археолог вам скажет, что не во всех случаях стоит копать. Пройдет лет 50, методы археологии станут совершеннее, и из памятника можно будет извлечь намного больше научных данных.
Как видите, между черной археологией и черной психологией есть полная аналогия. И там, и там люди не хотят ничего плохого, просто следуют к своим целям. Но портят все на своем пути.
Есть и другая аналогия – с медициной. Термин «черная медицина» не очень распространен, но идея здесь та же. Это действия, цель которых – вред человеку. Кстати, у врачей есть специальный термин для описания процесса, в котором доктор неосознанно наносит вред больному (ятрогения) [4].
Яркий пример ятрогении – это смерть Джорджа Вашингтона, первого президента США. 12 декабря 1799 года он попал под дождь и заболел. Врачи того времени считали кровопускание полезной процедурой. В течение суток они несколько раз «отворяли кровь» Вашингтону. В итоге бедняга лишился около двух литров крови – почти половины всего объема! Это серьезная потеря, которая способна убить. Что и произошло.
Ятрогенией может стать и неосторожное слово врача. Например, когда он использует профессиональные выражения. Классический пример из середины прошлого века: рентгенолог изучал снимки и сообщил пациенту, что у того «луковица двенадцатиперстной кишки плохо отшнуровывается». Это стандартное выражение для того времени. Но пациент начал паниковать.
Психология, конечно, не медицина.
Я много раз говорил, что психологи не лечат, а учат.
Но ятрогения у нас есть. Собственно, как и у любых других преподавателей. Врач, учитель, психолог могут легко навредить неосторожным словом. Например, однажды я наткнулся на рекламу психологической процедуры с таким текстом: «Ты выбрала то, что у тебя сегодня есть». И две картинки – богатая леди у дорогой машины и замотанная домохозяйка с пакетами магазина-дискаунтера.
Что за процедуру рекламировали – неважно. Такую рекламу можно прислонить к любому психологич