Вернув внешнее спокойствие, но внутри все еще кипя от злости, Дамблдор собрал свитки, перенес их в кабинет Амелии, а после направился в банк. Но и там не удалось добиться ничего путного. Обнажив зубы в оскале, который у гоблинов считался вежливой улыбкой, самый главный гоблин представил Дамблдору тот самый договор, который Альбус самолично подписал, когда открывал ячейку для Фонда.

— Как видите, уважаемый, все законно, все по правилам, — тыча длинным ногтем в один из пунктов, сказал гоблин.

Альбус мог лишь вновь бессильно скрипнуть зубами, читая строчки, выведенные мелким шрифтом. Согласно договору в ячейке, открытой под Фонд, неограниченное время могло храниться только золото, а вот все остальное — десять лет. После же требовались дополнительные распоряжения. И хоть открывал ячейку директор, а воспользоваться ею мог любой знающий волшебник (Дамблдор позаботился о том, чтобы таковых не было), владельцем адресного содержимого являлся Гарри Поттер. И оказалось, что гоблины, заявляющие о невмешательстве в дела волшебников, очень даже в них вмешиваются, если это касается их шкурных интересов. Гоблины не только нашли способ связаться с юным волшебником, но и ради своей выгоды проигнорировали возраст мальчика, теперь упирая на то, что в договоре на ячейку не было выставлено стандартных ограничений. Альбус поплатился за то, что воспользовался возможностью открыть такой сейф, какого прежде не было в Гринготтсе. И гоблины воспользовались невнимательностью Дамблдора, теперь вполне законно имея право на комиссию за свои услуги со всех участников завязавшейся истории.

И все это под носом у директора! Да так, что тот ничего не заподозрил, а теперь уже поздно что-то предпринимать.

Перед внутренним взором Альбуса проплывали старинные особняки, полные редких книг, крепкие домики, лакомые куски земли, древние редкие украшения. А артефакты! Мальчишке ведь наверняка завещали и их, но на перепродажу он их не отдал.

Вернувшись в Хогвартс и с отвращением взглянув на остывший чай, Альбус опустился в свое троноподобное кресло и попытался понять, когда же все пошло под откос. Еще летом Дамблдор был уверен, что полностью контролирует ситуацию. Пусть и не во всем, но Герой, объявленный таковым с подачи самого директора, соответствовал ожиданиям. Но уже первого сентября, всего четыре месяца назад, появились признаки отхождения от плана. И с тех пор ничего не происходило так, как хотелось бы Альбусу. Но он не допускал и мысли, что его обведет вокруг носа одиннадцатилетний мальчишка в компании гоблинов.

Подергав себя за бороду, Дамблдор принял решение и откинулся на неудобную, но прекрасную в своей величавости спинку кресла. Все эти месяцы Альбус не относился к Поттеру серьезно. Пришло время взять его под контроль и направить по выбранному директором пути. И для начала стоит заманить мальчишку в тот класс, куда еще перед Рождеством Дамблдор перенес зеркало Еиналеж.

* * *

За задернутым алым с золотой бахромой по краю пологом на развороченной постели метался долговязый одиннадцатилетний мальчишка. Лоб его покрывала горячечная испарина, рот кривился то в болезненной гримасе, то в блаженной полуулыбке, грудь часто вздымалась, будто юный волшебник не спал, а куда-то стремительно мчался. В какой-то момент, дернувшись, мальчик свалился с кровати и глухо застонал от боли.

Проснулся он лишь несколько секунд спустя. Устало сощурился в полумраке спальни первокурсников Гриффиндора, где все эти дни оставался один, и с тихим шипением потер отбитую о пол коленку. После встал, сунул ноги в потрепанные домашние тапочки и подвинулся ближе к небольшой печке в центре комнаты, почти не справлявшейся с холодом и сквозняками башни даже в те вечерние часы, когда эльфы вовремя подбрасывали в нее топливо. К середине ночи дрова полностью прогорали, к утру студенты успевали закоченеть под своими одеялами. Ничего не спасало: ни плотные пологи, ни кое-как разученные согревающие чары, ни попытки Дина Томаса заделать щели в окнах всевозможными подручными материалами — от жевательной резинки до кусочков пергамента, приклеенного заклинанием.

Протянув руки вперед, рыжеволосый мальчик некоторое время стоял неподвижно. Лоб его все еще сверкал от пота, а руки подрагивали от холода. Потом он стянул с высокой решетки, трубой поднимавшейся вокруг печки, свои носки, серые и бесформенные, с заплаткой на пятке, вяло натянул их, сунул ноги обратно в тапки, накинул на плечи потрепанную зимнюю мантию и, шаркая не хуже Филча, поплелся вниз, в гостиную, чтобы несколько минут спустя покинуть башню Гриффиндора.

Ноги сами несли мальчика в один из пустых классов рядом с Библиотекой…

-

Отслеживать новости — https://t.me/rina_zelenaua

Поддержать автора — https://boosty.to/annarinagreen

Глава 2