Поразил он не только меня, но и всех моих одноклассниц, и девочек из других старших классов. Во время перемен его часто обсуждали, некоторые говорили, что он по-особенному на них смотрит. Меня эти разговоры бесили, я ревновала его, хотела всем показать, что он только мой. Я не знаю, что на меня нашло, как я ввязалась в тот спор, доказывала, что он проявляет мне знаки внимания, смотрит особенно, заинтересованно. И я решила предоставить доказательства своим словам.

Мы договорились, что, когда у параллели закончится урок, одна девушка включит камеру в прямой эфир моей страницы в социальной сети. Как только все выйдут из класса, войду я. Дальше мой план заключался в том, что я должна была поцеловать Кирилла Владимировича, а все в прямом эфире увидеть, что он меня не оттолкнет, а наоборот обнимет, притянет к себе и скажет, что давно этого хотел. Я была уверена, что все так и будет. Самооценка у меня всегда была завышена, я всегда была уверена в себе на все сто.

Только Яна тогда попробовала меня отговорить, но я отмахнулась от нее, и мы даже поругались. В силу своей беспечности я не представляла, что все может пойти не так, как я планировала. Я тогда не подумала о том, что своими действиями могу оказаться в неловком положении, а еще и навредить маме.

Я, как и планировала, дождалась пока все выйдут, мне дали знак, что камера установлена и включена, показали прямой эфир, где Кирилл Владимирович один в классе, убирает учебник со стола. Я постучала и вошла в кабинет. Он посмотрел на меня удивленный взглядом и продолжив собирать письменные принадлежности, спросил:

— Что-то хотела, Власова?

Я тогда почувствовала волнение, его тон меня немного отрезвил, но я прогнала от себя все сомнения и подошла к его столу.

— Да, Кирилл Владимирович, хотела. — проговорила я, чуть понизив голос.

— Слушаю. — сказал он, не поднимая на меня взгляда, а занимаясь все тем же сбором своих вещей.

Он на урок всегда приносил много чего. Линейки, карандаши, различные методички, учебник, плюс ко всему еще и журнал.

— Я хотела признаться. — проговорила я и дождалась, когда он поднимет на меня свой взгляд.

Кирилл Владимирович перестал складывать все и наконец посмотрел на меня, чуть приподнимая бровь. Я, глядя ему в глаза, тихо проговорила:

— Я влюбилась в вас сразу, как только увидела. Вы мне снитесь, я постоянно думаю о вас. — проговорила я заученные слова.

Когда мы проговаривали с девочками все детали плана и то, что я буду говорить, я понимала, что это все правда. Я действительно в него влюбилась, действительно постоянно думаю о нем. Девочкам я об этом не говорила, но все, что я произнесла было правдой.

Кирилл Владимирович приподнял обе брови и только собирался мне что-то сказать, но я наклонилась вперед и прижалась к его губам. Но реакция Власова была мгновенной, он перехватил меня за руку и отвернул свою голову, отворачиваясь от моих губ. Резко поднялся со стула и сделав шаг назад, увеличивая, между нами, расстояние, проговорил:

— Ты вообще обнаглела, Власова? Или ты думаешь, что если мать на все твои выходки закрывает глаза, то тебе все можно? Это не так, девочка. Во взрослой жизни тебя будет ждать разочарование, не все вертится вокруг твоей избалованный персоны. — проговорил он, быстро отрезвляя меня.

Я понимала, что это все пишет камера и хотела, как можно быстрее прекратить этот разговор. Хотела уйти, но Власова мне не позволил, дернув за руку и останавливая на месте.

— Куда? — спросил он. — Я не договорил. Включи мозги и подумай, что тебя ждет в будущем? В универ пойдешь, тоже мамкой козырять будешь? — спросил он.

А мне очень обидно стало, от его слов, по его мнению я без своей мамы никто. Я мамой никогда и не козыряла. Наверное.

— Я пошутила. Вы мне не интересны. — сказала я гордо, стараясь выкрутиться из ситуации в которую попало.

Его мнение обо мне меня мало волновало. Меня волновало то, что это все в прямом эфире сейчас смотрят зрители. А я была уверена, что смотрит сейчас почти вся школа.

— Ты мне тоже. Избалованные малолетки меня не интересуют. Но я кое-что сделаю, что должна была периодически делать твоя мама. — сказал Кирилл Владимирович угрожающе и стал расстегивать ремень на брюках.

У меня глаза чуть не вылезли из орбит.

— Вы что делаете? — спросила я ошарашенно.